Сын скотьего Бога

— Сама жирная свинья, — вставила Ильмерь, словно почувствовав его поддержку. Тогда Волх подошел к ней и дал пощечину. Несильную, только чтобы поставить на место. Как обычно. И Ильмерь, как обычно, презрительно скривилась. Волх начал злиться по-настоящему.

— Я же сказал, не смей дерзить княгине!

— А если буду? — прищурилась Ильмерь. — Тогда что? Убьешь? Ну, убей.

Волх почувствовал себя совершенно беспомощным и чтобы скрыть это, набросился на жену.

— И тебя прибью, если не прекратишь орать!

Та возмущенно раскрыла рот и тоже бы за словом в карман не полезла. Но тут за дверью раздались крики:

— Волх Словенич!

В горницу ворвался Клянча.

Спустя пять лет ближайший друг детства стал совсем взрослым — крепко сколоченным, плечистым мужчиной с курчавой каштановой бородой. Он женился на чудянке, и та родила ему троих детей, которых Клянча обожал. Но синие глаза по-прежнему смотрели по-мальчишески весело и бесшабашно. И никакими силами нельзя было отучить его звать князя ненавистным отчеством.

— Волх Словенич, ты стоишь? Так ты сядь! В городе гости! Прибыло посольство из Словенска!

Это прозвучало как обухом по голове. Волх и Ильмерь одинаково побледнели и впервые за пять лет посмотрели друг другу прямо в глаза. Он — упрямо, она — с вызовом. Ничего не понимающая, но чующая тревогу Ялгава подхватила на руки ребенка.

— Где они? — спросил Волх, нервно сжимая кулак.

— У ворот! Просят разрешения войти.

— А кто в посольстве? Ты их знаешь?

— Почти всех. Сокол, Мичура, Доброжён…

Волх кивнул. Клянча называл дружинников Словена. Мичура — отец Алахаря. У других тоже дети ушли с Волхом. И теперь эти взрослые, бородатые дядьки ждут у ворот, пока им разрешат войти… Это была как бы очередная победа над Словеном.

— Пусть ждут меня в передних хоромах, — велел Волх. Ты, — сказал он, не глядя на жену, — чтоб из горницы ни шагу. А ты, — он взглянул на Ильмерь, и его осенила злая мысль, — когда позову, принесешь нам выпить.

Передние хоромы были нежилыми. Они были построены специально для советов и пиров. Так было заведено и в Словенске, но у новгородцев не было ни терпения, ни умения обустроить все так же красиво и удобно. Поэтому усталые гости оказались в довольно темном помещении, где не было даже лавок. Пришлось переминаться с ноги на ногу, ожидая Волха.

Наконец тот явился в сопровождении Клянчи и Бельда. На плечах Волха красовался богатый меховой плащ из Тумантаевых сундуков.

— Здорово, словене!

Послы не спешили кланяться.

— Здравствуй и ты, Волх Словенич, — сказал Мичура. Лицо у него было скорбное: кто-то уже сообщил ему о смерти сына.

Волх промолчал, за него ответил Клянча:

— Почему ты зовешь нашего князя Словеничем? Перед тобой, старик, — победитель Тумантая, сын великого Велеса, новгородский князь Волх!

Послы едва не фыркнули — слишком выспренне это прозвучало. А «старик» — и вовсе обидно для сорокалетнего Мичуры. Но у того хватило ума не задирать мальчишек. К тому же послов было всего семеро, и находились они на чужой земле…

— Привет тебе, новгородский князь, — покладисто сказал Мичура.

— С чем пожаловали? — нарочито грубо спросил Волх. Послы переглянулись.

— Твой… Князь Словен, — поправился Мичура, — долго думал, что ты с дружиной сгинул в лесу. И вдруг, прошлой осенью, чудь донесла о новом хозяине в Тумантаевом городище. Вот князь и послал нас посмотреть, что да как. Да и самим нам стало любопытно, как живут наши сыновья, которых мы давно оплакали.

Голос Мичуры дрогнул. Волху захотелось сказать ему что-нибудь доброе, например, каким хорошим другом был Алахарь. Но выйти из выбранной роли он не мог.

— Живем — не тужим, — пожал он плечами. — Хлеб едим, мед пьем. И вас угостим, если не побрезгуете. Эй, меду гостям!

Волх позвал — а сам испугался. Ильмерь запросто может не подчиниться. А на все угрозы ответит, как обычно: «Ну, убей». И что, убить ее в самом деле?

Но Ильмерь не подвела. В сенях прозвучали легкие шаги, она вошла с деревянной ендовой в тонких руках и вручила ее Волху.

Послы все как один поклонились.

— Здравствуй, княгиня! — сказал Мичура.

Ильмерь взглянула на него удивленно, будто не узнала. Волх тоже ничего не сказал, глотнув из ендовы и передавая ее по кругу.

— Хороший мед! Сладкий мед! — одобрили послы, отведав.

— Чудской, лесной мед, — пробормотал Волх, возвращая недопитую ендову Ильмери.

Что с ней сегодня? С чего вдруг такая смирная? Стоит, не поднимая глаз, и даже плечи согнула, будто родилась рабыней.

— Волх… э… князь! — опять запнулся Мичура. — Князь Словен хотел бы вернуть свою жену. Ты отпустишь княгиню Ильмерь с нами?

Волх с трудом сдержал торжествующий возглас. Вот оно! Так он и думал! Вот зачем они явились! Но по роли ему полагалось молчать. Он незаметно пихнул Клянчу в бок.

— Ты опять ошибся, старик, — заявил тот. — Где ты видишь княгиню? Жену князя зовут Ялгава, а эта женщина — ее рабыня.