Сын менестреля. Грейси Линдсей

— Обычно я беру два фунта, но с вас возьму только один.

Десмонд почувствовал, что вот-вот расплачется. Он вынул из кармана две пятифунтовые банкноты, которые предусмотрительно достал из своего неприкосновенного запаса в шкафу, и молча протянул миссис Маллен.

— О нет, сэр, я не могу… Правда, не могу…

— Нет, вы должны взять деньги. Я настаиваю. Вы столько для нас сделали, раздобыли колыбельку и вообще…

— Ладно, сэр… Я возьму только одну бумажку, этого более чем достаточно. Премного вам благодарна. — Миссис Маллен решительно засунула вторую банкноту в нагрудный карман пиджака Десмонда. — А теперь спокойной вам ночи. Я приду прямо с утра. — И, уже стоя на пороге, она повернулась и добавила: — Жаль, что ваш замечательный батюшка не дожил до этой минуты. Если бы он только мог увидеть свою прелестную внучку, то был бы на седьмом небе от счастья!

Десмонд прошел в ванную, чтобы приготовиться к отходу ко сну. Укладываясь возле Клэр, он прошептал:

— Дорогая, ты спишь? Если нет, то я хочу тебе сказать, что никогда еще не был так счастлив. Мне кажется, этот ребенок нас сблизит, поможет затянуться той трещине, которая в последнее время возникла в наших отношениях.

— А по чьей вине образовалась та трещина? Любая жена на моем месте будет недовольна, если муж прикасается к ней только раз в неделю, а остальные шесть ночей ни-ни.

— Клэр, это было глупо и бестактно с моей стороны! Мне нравится заниматься с тобой любовью. Но все должно быть в меру, так как иначе я буду совсем как выжатый лимон.

— И вовсе нет, большинству мужчин, наоборот, всегда мало. Просто в тебе еще много от священника, Дес. Хотя, пока я кормлю грудью, нам ничего не грозит, так что, может, теперь я смогу получить от тебя больше… — сказала Клэр и, поцеловав Десмонда, добавила: — Если малютка проснется, будь добр, встань и дай ее мне.

И она тут же заснула, а Десмонд, прижавшись к мягкому податливому телу жены, последовал ее примеру.

Глава 4

Теперь по субботам и воскресеньям, если позволяла погода, маленькое семейство выходило пройтись на свежем воздухе — вдоль набережной, через мост, иногда до Феникс-парка, — нарядная Клэр, в одном из своих новых платьев из «Свитцера», малышка в красивой коляске, купленной для нее счастливым отцом, и, конечно, Десмонд, с удовольствием ловивший восхищенные взгляды. Клэр, воспользовавшись временным затишьем в их отношениях, подсунула Десмонду счета за платья — всего каких-то шестьдесят фунтов, — которые прислали повторно вместе с угрожающим письмом. Десмонд не стал возмущаться, понимая, что ей, бедняжке, придется взять на себя хлопоты по крещению ребенка.

— Дес, тебе ведь не хочется этим заниматься?

— Но это необходимо сделать.

— Дай мне свидетельство о браке, полученное от каноника, и я отнесу его в воскресенье в монастырь кармелиток. Там всегда очередь после одиннадцати. Ну что, согласен назвать ее Джеральдиной?

В качестве искупительной жертвы Клэр решила дать ребенку именно это имя, ибо до сих пор лелеяла надежду вернуть себе таким образом расположение тетки.

Итак, Клэр отправилась к кармелиткам, оставив Десмонда мучиться неизвестностью, однако все его тревоги мигом рассеялись, когда вернувшаяся Клэр сказала с широкой улыбкой:

— Ну все, приятель, дело сделано. Теперь малышка — настоящая христианка. Господи, благослови!

Тогда-то Клэр и предъявила Десмонду счет из «Свитцера». Да, Десмонд был счастлив, насколько может быть счастлив человек в его незавидном положении. Работа учителем в школе Святого Брендана, по крайней мере, помогла ему хотя бы частично облегчить муки совести, но, когда время от времени они снова начинали его терзать, он кричал, взывая к Небесам: «Ты вышвырнул меня, словно гнилое яблоко. Почему я должен снова вернуться к Тебе?!»

Отношения с Клэр мало-помалу налаживались, она была благодарна мужу за помощь в уходе за Джеральдиной. Каждый вечер после работы Десмонд купал малышку, вытирал ее и обрабатывал присыпкой, после чего менял подгузник и укладывал спать. По субботам и воскресеньям он становился единственной нянькой девочки, которая уже узнавала его и всегда встречала счастливой улыбкой, согревавшей сердце.

Однажды утром, когда Десмонд занимался малышкой, а Клэр читала утреннюю газету, Клэр словно невзначай спросила:

— Скажи, а что такое простой вексель?

— Клочок бумаги вроде соглашения, где стоит твоя подпись.

— И что, это все? — рассмеялась Клэр и, отложив газету, стала смотреть, как Десмонд обрабатывает крошку присыпкой и меняет ей подгузник. — Дес, а ты здорово навострился с ней управляться. И она тебя любит, по ее глазам видно.

— Ну как, готова пойти на прогулку?

— Сейчас, только переоденусь. Какая жалость, что мы не можем зайти куда-нибудь на ланч! В «Хибе» мы были бы в центре внимания!

— Дорогая, она еще слишком мала для этого.

— Ах да, конечно. Но раз уж речь зашла о ланче в «Хибе», Дес, ты должен обещать, что отведешь меня туда шикарно отпраздновать тот день, когда я перестану наконец быть молочной кухней.