Сын графа Монте-Кристо

— В последнюю минуту,— дрожащим голосом продолжала Валентина,— он вспомнил о вас, и правительство, уважив просьбу умирающего, уполномочило меня передать вам привет вашего отца и обещание облегчить вашу участь. С сегодняшнего дня вы избавлены от двойной цепи, и если будете себя хорошо вести, то можете надеяться и на большие милости. Прощайте, да хранит вас Бог!

Голос Валентины прервался. Максимилиан нежно обвил рукой стан девушки, и они удалились, между тем как Бенедетто с товарищем были отведены обратно.

— Кто эта дама? — быстро спросил Ансельмо.— Как она хороша!

Но Бенедетто не отвечал, и бывший аббат подозрительно посмотрел на него.

К вечеру пришел кузнец, и Бенедетто отсоединили от Ансельмо.

— Веди себя хорошенько,— обратился надсмотрщик к Ансельмо, — и я посмотрю, что можно будет для тебя сделать. На днях будет новая партия ссыльных, но если ты будешь благоразумен, я избавлю тебя от товарища.

— Я заставлю моего Царя Грызунов попросить за меня,— смеясь, ответил Ансельмо и надсмотрщик ушел, кивнув ему.

Наступило 24-е февраля, и Бенедетто, всю ночь не сомкнувший глаз, был так страшен, что Ансельмо испугался.

— Слушай, молодчик, ты, кажется, трусишь? — насмешливо спросил он, но взгляд Бенедетто связал ему язык.

Ссыльные по обыкновению направились на работу, и Бенедетто понемногу успокоился: вечером все должно было решиться, и если Ансельмо не солгал, он не поплатится.

В это же время почтовая карета в четыре лошади катилась из Обани в Боссюэ; на последней станции почтальон остановился, чтобы переменить лошадей, и вышедшая из экипажа дама, скрывающая лицо под вуалью, обратилась к почтмейстеру с вопросом, далеко ли от станции до дома священника.

— Нет, сударыня, священник живет не более как в пятидесяти шагах отсюда,— ответил почтмейстер.

— Так велите кому-нибудь проводить меня туда,-сказала дама.

— Сейчас, сударыня! Жан, проводи их милость!

— Иду, хозяин,— отвечал работник,— но священника сейчас нет дома.

— Как? — вскрикнула пораженная незнакомка с отчаянием.— Где же он?

— Этого я не знаю! Сегодня утром он проехал мимо меня, может быть, домоправительница знает что-нибудь.

— Все равно, пойдемте! — решила дама, и через пять минут они уже стояли у дверей жилища священника.

Пожилая женщина, вышедшая на стук работника, присела, увидев незнакомку, и сказала:

— А, сударыня, это вы?

— Как, вы ожидали меня? — с удивлением спросила дама.

— Конечно, сударыня. Его преподобие вынужден был уехать, но он оставил письмо для госпожи Данглар — если это ваше имя?

— Да, я госпожа Данглар, — быстро сказала дама.

Старуха подала ей письмо и пригласила обогреться в уютной приемной.

Оставшись одна, госпожа Данглар быстро развернула письмо, из которого выпала маленькая запечатанная записка. В письме же говорилось:

«Сударыня! К сожалению, я не могу встретить вас лично, служебные обязанности вынудили меня отлучиться, но я надеюсь увидеть вас завтра и прошу вас вполне располагать моим домом. Все ваши условия выполнены, включая записку к инспектору Тулонской гавани, и надеюсь, что все случится по вашему желанию. Преданный вам,

Жан Вале, священник в Боссюэ».

Дама спрятала письмо и записку и, увидев старуху, входившую с чашкой горячего бульона, нерешительно спросила:

— Его преподобие предупредил вас, что я буду ночевать здесь?

— Конечно, сударыня! Комната ваша готова, и я надеюсь, вы будете хорошо спать.

— Здесь ведь безопасно? — с беспокойством осведомилась мадам Данглар.

— Конечно, сударыня, здесь так же спокойно, как в лоне Авраамовом.

Посетительница выпила бульон и сказала:

— Покажите мою комнату.

— Охотно, сударыня, я думаю, комната вам понравится,— ответила старуха и повела гостью наверх.

Поднявшись по лестнице, она отворила дверь и ввела посетительницу в большую, скудно меблированную комнату. У стены стояла большая кровать, покрытая белоснежным одеялом. Сосновый умывальник, пара стульев и старинный шкаф дополняли простое убранство этого покоя.

— Хорошо ли запирается шкаф? — спросила мадам Данглар, пробуя замок.— У меня есть шкатулка с драгоценностями, и я хотела бы спрятать ее в надежном месте.

— О, шкаф так же прочен, как церковная касса,— уверила старуха.

Дама кивнула. С довольным видом и, убедившись, что дверь комнаты хорошо запирается, поспешила к своей карете, вытащила маленькую дубовую шкатулку из-под переднего сидения и отнесла ящичек в дом. Старуха ждала ее у входа, мадам Данглар проскочила мимо нее наверх, отворила шкаф, поставила туда шкатулку, тщательно заперла шкаф и дверь своей комнаты и, опустив оба ключа в карман, снова спустилась с лестницы и обратилась к старухе, все еще в ожидании стоявшей внизу:

— Пока прощайте, вечером я вернусь!

— До свидания, сударыня, возвращайтесь пораньше — собирается буря, и Оллиольские овраги небезопасны ночью.

— Я поспешу, насколько это возможно…

Мадам Данглар села в карету, и лошади быстро понеслись по дороге в Тулон.