Сын графа Монте-Кристо

— Куда ты девала Лизетту?

— Знать не знаю никакой Лизетты,— нагло ответила Ролла,— пусти меня, или я закричу.

— Кричи, голубушка, зови полицию, она уже давно до тебя добирается,— сказал Бобишель.

Ролла вспомнила о туго набитом портфеле и прикусила язычок. Между тем Фанфаро схватил Робекаля за горло и спросил:

— Где Лизетта?

— В Вельвиле, в доме № 16.

— Она там одна?

— Не знаю.

— Боже сохрани, если с ней случилось несчастье,— сказал гимнаст,— а теперь ведите нас туда.

Под конвоем Фанфаро и Бобишеля негодяи вернулись в Вельвиль.

У дома № 16 все остановились и, войдя, поднялись на второй этаж. Дверь оказалась отворенной, комната была пуста.

— Да он увез ее с собой! — крикнула Ролла.

— Кто? — задрожав, спросил Фанфаро.

— Виконт де Тализак!

— Я так и знал,— мрачно произнес гимнаст.

В эту минуту Бобишель подал Фанфаро найденную им на столе записку. Фанфаро прочел ее: «Вы меня надули, и с вашей помощью девчонке удалось бежать. Черт бы вас всех взял!»

— Слава Богу, еще не все потеряно,— про себя произнес гимнаст.

— А мне пришла в голову блестящая мысль,— прибавил клоун.

Он повалил Робекаля на пол, связал его по рукам и ногам и втолкнул акробата в шкаф. Заперев его,, он положил ключ в карман и сказал Ролле:

— Теперь убирайся, а он пока пусть посидит.

Ролла поспешно ретировалась: теперь двадцать тысяч франков, полученных от виконта, переходили в ее полную собственность. Бобишель и Фанфаро также ушли, и в доме остался один Робекаль, тщетно пытавшийся выбраться из своей тюрьмы.

21. Арест

Многочисленные приглашения, разосланные маркизом и маркизой де Фужерез, собрали в их доме все высшее общество Парижа. Роскошно убранные комнаты утопали в море огней. К девяти часам вечера гости начали съезжаться.

Маркиз и его жена встречали гостей с обворожительной любезностью, с гордостью поглядывая на виконта, будущего кавалера Ордена Святого Людовика.

Но Тализак был мрачен — он горевал об исчезновении Лизетты и сожалел о потерянных деньгах.

— Милый Фредерик,— шепнула сыну маркиза,— развеселись и будь любезным хозяином: приехала графиня де Сальв.

Виконт закусил губу и пошел навстречу Ирене, входившей в залу вместе с матерью и маркизом де Монферраном. На лице мадемуазель де Сальв лежало облачко печали, глаза ее горели лихорадочным блеском. Но голос, как всегда, был невозмутимо спокойным.

Воспитанная в аристократических традициях, Ирена беспрекословно подчинялась воле своей матери, объявившей ей о том, что сегодня назначена ее помолвка с виконтом де Тализак. Эксцентричная девушка всеми силами души привязалась к Фанфаро, но никогда и ни за что не решилась бы сознаться матери в своей любви к «фигляру».

Бал открылся полонезом, во время которого прибыл офицер королевской гвардии, чтобы вручить виконту пожалованные ему королем знаки Ордена Святого Людовика. Оркестр заиграл туш, гости стали поздравлять Фредерика и его родителей. Многие юные аристократки в душе завидовали Ирене: ее предстоящая помолвка с виконтом не была тайной.

Анатоль де Монферран остался на месте и не подошел с поздравлениями к Тализаку… На этот бал он приехал лишь по просьбе отца. Образ Лизетты не выходил у него из головы.

К нему подошел виконт.

— Когда же ты поздравишь меня, Анатоль?

— Когда на вашей щеке изгладятся следы пощечин,— вполголоса ответил Монферран.

Тализак изменился в лице. В эту минуту в смежной с залой гостиной послышался какой-то смутный говор, а затем громкий спор.

Дверь распахнулась, и в залу ворвался человек, несший на руках девушку.

— Фанфаро, это вы? — вскричал Монферран.

Фанфаро — это был он — осторожно опустил на пол свою ношу и потрясенным голосом вскричал:

— Господа, вот труп девушки, убитой виконтом де Тализаком!

В толпе гостей раздались крики ужаса, и взоры мужчин с угрозой остановились на виконте.

Тализак зашатался, тщетно стараясь овладеть собой. Маркиз де Фужерез, бледный как полотно, вскричал:

— Вытолкайте вон этого наглеца!

— Погодите, маркиз,— прервал его Фанфаро,— речь идет об уголовном преступлении, виновник которого — ваш родной сын! О, стыд и позор! Неужели только потому, что он аристократ, ему все позволено? Эта молодая девушка жила честно и скромно своим трудом… В отчаянии, покинутая всеми, она, бедная, бежала и бросилась в воду! Как назовете вы поступок вашего сына, маркиз?

С высоко поднятой головой, с сознанием своей правоты гордо стоял Фанфаро, с презрением глядя на окружавших его гостей.

К нему подошел Монферран и взял его за руку.

— Неужели она умерла? — спросил он.

— Кажется, да,— тихо ответил гимнаст,— но, может быть, я и ошибаюсь.— Сударыни,— обратился он к дамам,— неужели между вами не найдется ни одной, которая попыталась бы привести несчастную в чувство, если это еще возможно? И неужели под этими дивными кружевами ни у кого не бьется сердце, нет ни капли сочувствия к ближнему?

Ирена приблизилась к Лизетте и наклонилась над ней.

— Я помогу,— прошептала она.

— Комедия становится забавной,— с судорожном смехом сказал маркиз де Фужерез.