Сын графа Монте-Кристо

Ночью меня разбудил громкий крик, которого я не забуду до конца жизни. Лежал я, как всегда, одетый, быстро вскочил и увидел Осборна. Он стоял у стены, был бледен, как полотно, дрожал всеми членами и смотрел в угол. На его лице читался смертельный ужас.

— Что случилось? — крикнул я.

Осборн не ответил, но дрожащей рукой указал на угол, где лежали наши припасы. При тусклом свете мерцавшей лампы я увидел предмет, похожий на изогнутый ствол дерева, но вскоре понял свою ужасную ошибку. У меня в жилах застыла кровь: в углу лежала гремучая змея!

У другой стены стоял смертельно бледный Дик и как будто ожидал нападения змеи. Но вдруг он бросился к запертой двери и сильным ударом выбил ее. В тот же момент к двери бросился и Осборн, так что они оказались у порога одновременно…

Дверь была очень узка. Дик схватил Осборна за горло и хотел оттолкнуть его. Тот сопротивлялся — и между ними завязалась отчаянная, но недолгая борьба… Вдруг Осборн страшно вскрикнул — это Дик вонзил ему нож в грудь.

В то же время растревоженная шумом змея подняла голову и бросилась на Дика.

Осборн лежал на полу… он был мертв! Змея обвилась вокруг Дика, который корчился и извивался в ее кольцах, но освободиться не мог, и змея убила его…

Бартон замолчал, на его лбу выступил холодный пот, губы дрожали. Клари закрыла лицо руками и рыдала, с гувернанткой же чуть не сделалось дурно, и она для подкрепления сил выпила большую рюмку коньяка. Бартон тоже взялся за свой стакан с ромом. Сигара капитана давно потухла, и он совершенно забыл о ней… Тяжело вздохнув, Бартон продолжал:

— Прошу прощения у миледи — я весьма взволнован, но при одном воспоминании об этой страшной ночи у меня сжимается сердце. Я оцепенел от ужаса, и не мог думать ни о себе, ни о том, чтобы помочь товарищам. Я не трус, но это ужасное зрелище привело меня в состояние невменяемости, и я был полумертв от страха… Змея, казалось, не обращала на меня внимания и успокоилась, положив уродливую плоскую голову на грудь убитого ею Дика. Временами же она, впрочем, косилась на меня, и я с минуты на минуту ожидал нападения гадины… Наконец, она пошевелилась — загремели находившиеся на конце ее хвоста погремушки, и змея медленно двинулась ко мне.

Вдруг она случайно задела лежащий возле меня карабин — он звякнул, и во мне сразу проснулась жажда жизни. Я осторожно поднял карабин и приставил его дуло к голове змеи. Грянул выстрел — гадина была мертва, пуля пробила ей голову.

Страх мой сменился радостью… Но тут силы окончательно покинули меня, и я упал без сознания.

Когда рассвело, я пришел в себя и увидел рядом убитую змею… тут же лежали трупы Дика и Осборна… Взглянув на их лица, искаженные предсмертными судорогами, я залился слезами. Только теперь я понял, какой ужасной смерти избежал…

— Милый капитан,— перебила рассказчика Клари,— вы рассказываете так увлекательно, что можно позабыть обо всем на свете, но все-таки я хотела бы узнать… насчет курса нашего «Крокодила»!

— Ах, да,— ответил Бартон и вскочил со стула,— чуть не забыл об этом! Но не беспокойтесь: я знаю свое дело!

— Тем лучше, а теперь пойдемте на палубу.

— А мой рассказ?

— Вы окончите его после обеда, к которому я приглашаю вас вместе с женой.

— Вы слишком любезны, миледи, я право, вам уже надоел, пожалуй…

— Без отговорок… Кроме того, вы обещали мне объяснить, каким образом вдова Ту-Сан-Ба…

— Вышла за меня замуж,— добавил со смехом капитан.— Миледи совершенно права.

— Отлично, идемте же на палубу.

Бартон шел впереди, он знал цену своему кораблю и потому был спокоен.

Был чудесный весенний день, теплый воздух был напоен запахом моря. Лазурное небо огромным шатром раскинулось над морем, солнце играло на волнах, по которым с быстротой стрелы летел «Крокодил».

Клари смотрела во все стороны — «Зимородок» исчез!

— Капитан,— обратилась она к Бартону,— где же «Зимородок»?

— Где «Зимородок»? Боже мой, он остался позади — где же ему поспеть за «Крокодилом»!

— Вы совершенно в этом уверены?

— Вполне, мадам.

— Но вы были все время внизу, в каюте… Потрудитесь для моего успокоения спросить у матросов, действительно ли мы обогнали яхту: они должны это знать.

Бартон как будто даже обиделся, сколько разговоров об этой «ореховой скорлупе»! Конечно, было странно, что «Зимородок» скрылся из виду, но все-таки…

— Петр! — крикнул капитан.

Матрос слез с марса и подошел к Бартону.

— Что прикажете, капитан?

— Исполнены ли мои распоряжения?

— Исполнены, капитан.

— Вы слышите, миледи? — торжествующим тоном сказал Бартон, обращаясь к Клари.

— Что именно вы приказывали, капитан?

— Петр, повтори, что я приказывал?

— Раскалить котлы добела и увеличить до предела давление пара.

— Это исполнено?

— Судите сами, капитан: «Крокодил» идет полным ходом и делает три лишних узла.

Бартон вздохнул свободней: теперь Клари не могла больше сомневаться в его усердии.

— Итак,— сказал он с расстановкой,— мы опять догнали эту маленькую обезьянку, которая на минуту нас обогнала?

— Какую маленькую обезьянку? — с беспокойством спросил Петр.

— Яхту «Зимородок».

— Вы шутите, капитан?

— С чего ты это взял? Разве я в таких вещах когда-нибудь шучу?