Сын епископа

Старик кивнул и улыбнулся, когда его сын отстранился, чтобы позволить Кьярду его облачить, однако оба знали, что лишь напускают на себя равнодушный вид. Дугал прикинулся, будто ему надо поправить завязку кожаного панциря, в то время как Кьярд набрасывал ему через голову перевязь меча и закалывал у горла тяжелый, подбитый мехом плащ.

Натягивая на ходу перчатки, Дугал покинул зал, подняв руку в дверях в знак прощания. Несколько минут спустя траншийское воинство выехало из ворот замка к Каркашейлу. Еще через два часа Дугал и его люди поставили своих косматых горных пони — шпора к шпоре — поперек входа в Каркашейлский перевал — здесь подъезжающие чужаки могли бы приблизиться к траншийцам на дюжину ярдов, прежде чем, вообще, догадались бы, что они не одни. Дугал держал центр построения, Кьярд находился слева от него его личным штандартом, а Кэболл — поодаль справа со знаменем Транши. Шелка празднично реяли на фоне серого декабрьского неба.

Сверху прозвучал сигнал. Как только Дугал обнажил и поднял меч, сталь вылетела еще из двенадцати ножен. Он вскинул на плечо обшитый кожей щит и присобрал поводья своего пони. Когда первый из закутанных в черное пришельцев выехал из-за поворота и заколебался, наткнувшись вдруг на ожидавшее его построение, Дугал вывел своего коня на несколько шагов вперед.

— Стойте, во имя короля, и отвечайте, куда и зачем едете! — приказал он, легонько прикоснувшись своим мечом к левому плечу. — Вы на землях графа Траншийского.

Но те, кто ехали им навстречу, не были склонны к переговорам. Поняв это, Дугал стал разворачивать своего пони для временного отступления, а они уже пришпоривали своих здоровенных скакунов, переводя их с рыси в галоп, обступая двух безоружных, ехавших посередине, и обнажая оружие на скаку.

Дугал подал знак своим людям рассеяться, полагая, что быстрота их горных пони и знание местности помогут им оторваться. Однако атакующие не развернулись для общего преследования.

К изумлению и ужасу Дугала, те, что возглавляли отряд, устремились прямо за ними, а их сопровождающие смели с пути легко вооруженных всадников на маленьких пони, с ошеломляющим итогом, предводители же упорно преследовали Дугала.

— Мак-Ардри, ко мне! — вскричал он.

Его люди попытались сплотиться. Кьярда оторвал от него человек на особенно большом и злобном гнедом, который лягался и все норовил укусить, и Томэйс отчаянно рванул назад, чтобы его прикрыть. Но чужаки отрезали разведчика почти что без усилий, а затем наехали своими конями на Дугала, сбив животное с ног. Падая, Дугал здорово стукнулся. Шлем он потерял, но меч все-таки удалось удержать в руке к моменту, когда он кое-как поднялся на ноги. Он стремительно огляделся и обнаружил, что плотно окружен врагами.

Дугал отбросил щит. Ухватив свободной рукой поводья одного из нападавших, он рванул их, и животное упало на колени, сбросив седока, а Дугал одновременно отбивал удар меча другого противника. Но изумление при виде герба Трурилла на рыцарской накидке, надетой под упавшим плащом, на миг сбило его с толку; и прежде чем он собрался с мыслями, подкованное сталью копыто второго ударило ему по бедру, да так, что чуть не треснули кости. Он еще стоял с разинутым ртом, обездвиженный болью, стараясь не рухнуть под копыта, но тут новый враг двинул ему в грудь коленом, ребра захрустели, дыхание иссякло; он смутно признал в нападавшем труриллского сержанта, с которым они скакали бок о бок всего две недели назад.

— Гендон, — вырвалось у него.

Отчаянно хрипя, сокрушенный неслыханным предательством, он пошатнулся; ему удалось все же нанести кровоточащую, хотя и неглубокую рану еще одному противнику, но он двигался слишком медленно, чтобы уклониться от копыт новой лошади, которые опрокинули его наземь… или от рукояти меча, которая ударила его в висок мощно и глухо, когда сам барон Трурилл схватил его за кожаный шиворот и швырнул через плечо. Он пытался сопротивляться, хотя взгляд и затуманило болью, и он почти ничего не видел, но пальцы, сжимавшие рукоять меча, разогнулись, меч выпал, а боль разрасталась с каждым биением сердца.

— Назад, или я убью мальчишку! — провыл барон, рывком выпрямляя пленника в седле перед собой и прикладывая меч плашмя к горлу Дугала. — Вождь не отблагодарит вас за труп наследника. Клянусь, я его убью!

Зрение окончательно отказало Дугалу, горькая желчь жгла глотку, поднимаясь волнами вместе с болью и тошнотой. Грудь обжигало при малейшей попытке вздохнуть, а его неловкое сопротивление лишь побудило врага теснее сдавить сломанные ребра, прибавив ему страданий. Он смутно слышал, как затихает шум боя. А затем раздался задыхающийся и отчаянный голос Кэболла:

— Отпустите его, во имя короля Келсона Гвиннедского! Вы напали на законного представителя короля без причины!

— Короля-еретика! — прорычал позади Дугала гневный голос. — Король, впавший в ересь, теряет свои права, делая еретиками своих сторонников. Расступитесь и пропустите нас, или мальчишка умрет!