Сын епископа

С притворной скромностью опустив глаза, она повиновалась, хотя почти тут же приподнялась на локте, чтобы вновь взглянуть на него, и меха, соскользнув, явили нагое плечо, что выбило его из колеи.

— Я прибыла, чтобы отметить Рождество с моим повелителем и супругом, — промурлыкала она, ласково касаясь сознания супруга. — Или мне не следовало приезжать?

Встреча после такой долгой разлуки были и сладка и мучительна. Шумно и коротко выдохнув, Морган опустил свои некрепкие щиты, забрался в постель, обнял жену и жадно приник к ней губами. Прикосновение плоти к плоти пустило пляшущий огонь по всем его жилам. Он простонал, когда она отодвинула его достаточно для того, чтобы расстегнуть его пояс, и оба дрожали, пока она одной рукой стягивала ремень с его талии и отбрасывала его, вместе с мечом на постель рядом, а другой рукой возилась с пряжкой его плаща, и при этом ее губы непрерывно чмокали его в шею то здесь, то там.

— Нужно снять все, мой любимый, — прошептала она между поцелуями, принявшись за шнурки его верхней рубахи. — Особенно — сапоги. Я привезла наши простыни из Корота и постелила их, и вовсе не хочу, чтобы ты их продырявил своими шпорами.

Тут, приподнявшись на локте, он разразился смехом, тут же передавшимся и ей, затем покачал головой и сел прямо, в открытую ухмыляясь; огонь в его чреслах лишь поник, но не угас, пока он, подтянув колени, избавлялся от низких домашних сапожек.

— К счастью для нас обоих, я сегодня никуда не ездил верхом, так что шпор у меня нет, и я могу справиться с сапогами сам, — сказал он, когда пряжки расстегнулись. — А то еще пришлось бы звать оруженосца.

— О, да, — согласилась она, покорная и не сводящая с него глаз.

Улыбаясь, он тряхнул обеими ногами в проеме полога и с блаженством услышал стук подошв о каменный пол. Верхняя рубаха немедленно последовала за сапогами. Она выпрямилась, чтобы помочь ему снять кольчугу, и тут одеяло соскользнуло до самой ее талии, а это было почти чересчур даже для самообладания Дерини; ему пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких судорожных вдохов, пока они вместе очищали от стальной чешуи его спину, бока и грудь, а затем плечи. Причем часть пути вместе с кольчугой проделала и рубаха, зацепившаяся за нее у горловины, и он чувствовал переполняющее жену веселье, когда еще и его голова застряла при попытках Риченды сорвать и то и другое одновременно.

— Постарайся не двигаться, пока я не разберусь, — прошептала она.

Он чувствовал теплоту ее тела спиной, когда она приподнялась на коленях позади него, чтобы его освободить, каждый его нерв щекотало от того, что ее волосы скользили по его плечу. Она тянула рубаху, и когда ткань затрещала, что-то прошептала. Ему согнуло и сдавило ухо. Он вскрикнул.

Новая возня у нераспутывающейся горловины, довольное «ух» — это жена убрала с его плеч стальной груз, и он наконец был свободен. Глубоко вдохнув, он спихнул кольчугу и мятую рубаху с постели и снова обратил взгляд к Риченде, отчаянно стараясь подавить дурацкую улыбку.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Ее улыбка была лишь слегка нерешительной, когда она кивнула в ответ, но взгляд не расстался со взглядом, когда она провела рукой по его боку и стала играть пальцами с верхней кромкой его штанов.

— Ты точно не сердишься, мой повелитель? — прошептала она.

— Сама знаешь, должен бы сердиться, — ответил он, заключая ее в объятия и бережно опрокидывая на постель вместе с собой. — Но я не сержусь. Гнев прошел, едва я увидел, как ты здесь лежишь. И теперь я только о том и могу думать, как долго не был с тобой в постели. Наверное, ты что-нибудь вроде ведьмы. Может быть, деринийская ведьма.

В ответ она звонко рассмеялась и потянула его к себе, чтобы поцеловать, сперва легко, а затем все более продолжительно, ибо их разговор велся уже не голосами.

«Так я ведьма? — Прошептал ее голос в его сознании. — И я околдовала тебя, любимый?»

«Полностью и всецело, — успел ответить он, прежде чем блаженно затерялся в ласковых касаниях ее рук, развязывающих пояс его штанов. — Боже, как мне тебя не хватало, Риченда!»

Но даже при том, что души слились, как и тела, он не был всецело околдован. Кое-чем он бы не мог поделиться, и она это знала, ибо он пользовался доверием многих людей и не вправе был открыть что-либо, связанное с ними, даже своей жене, без их дозволения.

Однако было и нечто еще, чем Морган делиться не желал, и это вызывало у Риченды глухую досаду. Особенно потому, что Морган упрямо отрицал, что проблема, вообще, существует.

Чтобы смягчить отказ, он посвятил ее в события, произошедшие с их последней встречи: обильный страстями и интригами синод в Кулди; бегство Лориса; посягательство на жизнь Дункана; прогулка короля в Приграничье — и Дугал с его щитами…

— Щиты? — прошептала Риченда, отодвигаясь, чтобы видеть его глаза, при том, что разум ее продолжал ловить то, что он передавал. — Он один из нас?