Сын башмачника

– Но он же длится больше часа. А тебе осталось-то жить всего несколько минут. А ещё позволь узнать. Почему именно Раст?

– Раст – мать всех мугамов. Он создал их. А потом, они, слившись воедино, создали Раст.

– Ну, что же. Попробуем сделать это. Но ты всё равно умрёшь раньше, чем он отзвучит.

И тогда раздался некий голос. Непонятно было, откуда он шёл, но в нём была такая сила и мощь, что все замерли. Этот голос произнёс всего лишь два слова:

– Пусть слушает.

А потом вдруг, неясно как и каким образом, появился очень известный исполнитель. Он запел. И всё вокруг замерло. Пока звучал его голос, больной дышал. Дышал полной грудью, наслаждаясь этим пением. Последние звуки мугама и последний вздох больного идеально совпали по времени. Вот и вся притча. А, вообще, о мугамах можно долго и нудно говорить. Но лучше этого не делать. Слово вне мугама, как всегда это бывает, лишь искажает его суть. Мугамы просто надо слушать.

У них со Старцем были весьма своеобразные занятия. Вначале они просто вместе смеялись. Непонятно, зачем и почему. Но долго и от души. Его это расковывало. Снимало его робость перед учителем. А тот, непонятно, с какой целью, каждый день рассказывал ему анекдоты про Моллу Насреддина. И это тоже их изрядно веселило. После всего этого они досконально, слово за словом, эпизод за эпизодом разбирали каждый из этих анекдотов. Старец учил его тому, что юмор Насреддина – это всегда провокационный юмор. Он пробуждает способность остро мыслить. А ещё он освобождает человека от зашоренного восприятия мира. Это была, наверное, самая лёгкая часть его учения:

– Пока ты не научишься видеть мир глазами Насреддина, то тебе нечего делать у суфиев.

В один из дней Старец рассказал ему весьма странную историю:

– Твой отец ещё с юности сумел стать прекрасным башмачником. А ещё, конечно же, все хорошо знали, что он очень общительный человек с прекрасным чувством юмора. Но всё же в этой жизни он лучше всего разбирается в башмаках. Может быть, поэтому именно через их призму он и оценивает всё то, что происходит вокруг него. Нередко, отправляясь на чью-то свадьбу, он любил повторять, что как же это прекрасно, что правый башмак, наконец-таки, нашёл свою пару. Почему-то он всех лиц мужского пола воспринимал как правый башмак в паре. По его глубокому убеждению, женщины были левыми башмаками. Свадьба же означала только то, что, наконец-таки, правый и левый башмак нашли друг друга. И не спрашивай меня о деталях разделения этого его мира на правый и левый башмаки. Так много я не знаю. Я же не башмачник. Могу только догадываться, что так как сердце находится на левой стороне, то женщины у него всегда считались теми, кого надо отождествлять с образом левого башмака. Ну, чего же я рассказываю тебе о твоём отце. Ты, наверное, знаешь его лучше, чем я.

– Может быть и так. Но вот про правые и левые башмаки никогда от него ничего не слышал.

– Так вот, а теперь я тебе расскажу любимую притчу твоего деда. Жил был купец. И купил он как-то себе пару башмаков. Башмаки были очень хорошие. Из прекрасно выделанной кожи. Сшиты так, что ногам в них было предельно комфортно. Купец носил их с удовольствием. Всё расхваливал. Но рано или поздно любые башмаки, даже самые удобные, изнашиваются. Так вот и эти башмаки уже совсем износились. Но купец очень не хотел с ними расставаться. Он решил починить башмаки. Починил. Башмаки стали как новые. А потом он попросту завёл себе такую привычку, что стал приходить к башмачнику вновь и вновь. И каждый раз он не покупал новую обувь, а просил поставить новые заплаты поверх старых. Эта красивая когда-то пара башмаков стала столь ужасно выглядеть, что купца уже начали узнавать лишь по этим безобразным башмакам. Они уже были сплошь покрыты страшными заплатками. И снизу, и сверху.

Одни считали такое отношение к обуви признаком бережливости. Другие оправдывали это тем, что купец слишком привык к своим башмакам и не желает с ними расставаться. Иногда, правда, после особо удачных сделок, купец подумывал о том, что надо бы купить себе новые башмаки. Ну, а потом он всё же гнал от себя эти мысли, внушая себе, что его старые послужат ему ещё не один год.

Как-то раз купец пришёл домой и вдруг обнаружил, что, выходя из бани, он надел чужие башмаки. Но ведь они стояли именно там, где он снял свою чудовищную обувь. Оказалось, что он по ошибке надел башмаки могущественного городского судьи. Судья, конечно, был вынужден пойти домой в ужасных башмаках купца. Не надо было гадать о том, чьи же это башмаки. К тому времени они уже успели стать городской легендой. И конечно же, судья тоже не раз слушал байки о том, как же любит купец эти башмаки и сколько же заплат было сделано на них в различные годы.