Сын башмачника

В условиях, когда многие нефтепромышленники пытались откупиться от тех, кто организовывал все эти стачки и забастовки, он всегда был непреклонен. Не вёл с ними каких-либо переговоров и считал, что если им начать платить сейчас, то это превратит его в их вечного банкира. Все эти революционные силы он считал очень разрушительными и был убеждён в том, что этот пожар следует тушить в самом зародыше. Здесь и сейчас. Не ждать, пока из искры возгорится пламя.

С тех пор, как Баку превратился в нефтяную столицу империи, здесь крутились огромные деньги. Всем было известно, что порой они были даже неподконтрольны правительству. Именно поэтому эти социалисты мечтали превратить нефтяные деньги в мощный инструмент для реализации своих бредовых замыслов. Как гражданин этой страны он не мог этого допустить. Искренне был убеждён в том, что любая власть – это власть от Бога. И неважно, христианский, мусульманский или иудейский этот бог, или какой-то другой. Он был глубоко верующим человеком. И считал, что если уж судьба мусульман сложилась таким образом, что они являются подданными государства, где правит христианин, то это надо было воспринимать как порядок вещей, установленный самим Всевышним.

При этом он сполна осознавал всю незаконность сопротивления закону. Нет, он не был кантианцем. И даже не пытался рассуждать о недопустимости какой-либо революции. Не вникал в рассуждения о том, укладываются ли попытки свержения власти в какие-то этические или правовые рамки. Но у него были свои аргументы и доводы, очень далёкие от чистого философствования. Он понимал, что нужны годы и годы спокойного, эволюционного развития для того, чтобы нефтяные деньги могли сформировать новую экономику этого края. Если, конечно же, вкладывать их в неё.

Именно деньги должны были преобразовать эти разрозненные патриархальные хозяйства, развить промышленность, превратить нефтяные доходы в человеческий капитал. Но ведь те, кто зарабатывал миллионы в Баку, просто-напросто вывозили их отсюда. Не засевали, как он, огромные хлопковые поля, не сеяли табак и другие культуры, не строили текстильных фабрик, не стимулировали рыбный промысел, не развивали различные направления промышленности. Да разве перечислишь всё то, что он уже сделал и планировал сделать ещё. Но то, что делал он, было скорее исключением из правил, чем нормой поведения. Всем тем, кто зарабатывал здесь большие капиталы, было выгоднее откупиться от революционеров. Сделать так, чтобы их нефтяные вышки не поджигали, а нефтеперерабатывающие заводы не бастовали. Пусть лучше горят вышки конкурентов. Он не мог принять такую точку зрения.

А ещё он не верил в то, что люди, опираясь на свой куцый умишко, смогут когда-либо построить справедливое общество. Он не раз в разговорах с людьми, которым он предельно доверял, с иронией говорил:

– Давайте возьмём сто семей. Примерно одинаковых по уровню крестьянской смекалки, воспитания и природных талантов. Допустим, что мы найдём какое-нибудь просто райское местечко и поселим их там. Пусть у всех у них будут примерно одинаковые дома, равные наделы земли и столько же денег, сколько у соседа справа и слева. А потом забудем обо всех них на какое-то время. Когда этот срок истечёт и мы вернёмся сюда, то увидим, что здесь появились свои богатеи и бедняки, свои мудрецы и мерзавцы. Словом, достаточно лишь небольшого срока, чтобы от идеи равенства ничего не осталось. Людская природа такова, что она проявляет себя во всей полноте лишь тогда, когда, казалось бы, что всё должно способствовать тому, чтобы утвердился рай на земле. Рая не будет. Всё будет точно так же, как в сегодняшнем обществе. А может быть, даже более мерзко. Надо понять простую истину. Не дано человеку построить рай на земле. Изначально не дано.

Именно в силу этих своих убеждений он занимал очень жёсткую позицию по отношению к этим, так называемым, революционерам. Эта позиция была хорошо известна в правящих кругах. Она даже нашла своё отражение в каком-то секретном рапорте, представленном в Санкт-Петербурге.

А ещё он хорошо помнил, что, когда началась стачка на его текстильной фабрике, ему принесли целый ворох большевистских листовок. Каждое слово в них было ложью. Эту фабрику проектировал очень известный архитектор. При её строительстве были привлечены лучшие технологии. Она изначально задумывалась как единый производственный и жилищный комплекс. Здесь были просторные помещения цехов с уникальной системой увлажнения и вентиляции. Было закуплено самое современное оборудование. Рядом с фабрикой размещалось обширное здание школы со светлыми классными помещениями и фабричный посёлок из двухэтажных зданий для рабочих и служащих.