Читаем Сын Америки полностью

В левой руке он все еще изо всех сил сжимал фонарь. Он хотел зажечь его и посмотреть, но не мог. Колени у него были слегка подогнуты, как у бегуна на старте. Страх снова вернулся к нему, он напряг слух. Кажется, она дышит. Он наклонился, вслушиваясь. Но он услышал только свое собственное дыхание; оно было таким громким, что он не мог разобрать, дышит Бесси или нет.

У него заболела рука, державшая кирпич: казалось, вся его сила ушла в пальцы за эти несколько минут. Он почувствовал на ладони что-то теплое и липкое, и это ощущение разошлось по всему телу; вся кожа покрылась легкой испариной. Он хотел бросить кирпич, хотел избавиться от этой крови, которая расползалась и густела с каждой минутой. Но вдруг страшная мысль парализовала его движения. Что, если все не так, как казалось по звуку кирпича? Если, включив свет, он увидит, что она лежит там и смотрит на него своими большими круглыми черными глазами и залитый кровью рот раскрыт в гримасе ужаса, и недоумения, и боли, и безмолвного обвинения? Страшный холод, не такой, как холод воздуха, лег на его плечи, точно шаль с ледяной бахромой. Вынести это не было сил, отчаянный вопль возник и замер где-то у него внутри. Он стал медленно нагибаться с кирпичом в руке; когда кирпич коснулся пола, он выпустил его, поднес руку к животу и досуха вытер о пиджак. Мало-помалу дыхание его успокоилось и стало неслышным, и тогда он убедился, что Бесси не дышит. Комнату наполняли тишина, и холод, и смерть, и глухие стоны ночного ветра.

Но посмотреть нужно было. Он поднял фонарь на тот уровень, где, по его расчетам, находилась ее голова, и нажал пуговку. Желтый круг, широкий и расплывчатый, задрожал в пустом углу; он перевел его на кучу смятых одеял. Вот! Она не шевелилась; можно было действовать. Он выключил свет. Может быть, оставить ее здесь? Нет. Здесь ее могут найти.

Стараясь держаться от нее подальше, он обошел постель кругом, повернулся в темноте и зажег фонарь, наводя его туда, где, по его расчетам, должно было находиться окно. Потом он подошел к самому окну и остановился, ожидая, что сейчас раздастся чей-то голос, оспаривающий его право на то, что он хотел сделать. Но все было тихо. Он ухватился за раму, медленно поднял ее, и холодный ветер ударил ему в лицо. Он снова обернулся к Бесси; навел круг на образ смерти и крови. Потом он спрятал фонарь в карман и, осторожно ступая в темноте, подошел к Бесси. Нужно было взять ее на руки; но руки висели неподвижно. А поднять ее нужно было. Нужно было подтащить ее к окну. Он нагнулся и подсунул руки под тело, ожидая, что почувствует под руками кровь, но крови не было. Потом он поднял ее, слыша ропот в завываниях ветра. Он шагнул к окну и взвалил тело на подоконник; теперь, начав уже действовать, он действовал быстро. Он просунул ее вперед, насколько хватало рук, потом столкнул. Она полетела вниз, в черноту, перевертываясь и стукаясь о стены узкого пролета. Он услышал, как она ударилась о землю.

Он осветил постель со смутным чувством, что Бесси по-прежнему лежит там; но он увидел только лужу теплой крови, над которой стлалось редкое дымное облачко. Подушки тоже были в крови. Он взял их и выбросил в окно, одну за другой. Теперь все было кончено.

Он опустил окно. Теперь нужно перенести постель в другую комнату; ему не хотелось брать ее с собой, но было очень холодно, и он не мог без нее обойтись. Он свернул одеяла в узел, поднял и вышел в коридор. Но вдруг он остановился как вкопанный. Господи боже! Ну да, конечно, они были у нее в кармане! Только этого не хватало. Он выбросил Бесси в окно, а все деньги остались в кармане ее платья! Что же теперь делать? Спуститься вниз и достать их? Его охватил неодолимый ужас. Нет! Только не видеть ее больше! Он чувствовал, что, если еще раз взглянет в ее лицо, чувство вины переполнит его всего, и вынести это не хватит сил. Как можно было так сглупить? – думал он. Выбросить ее в окно, забыть, что деньги у нее в кармане! Он вздохнул и пошел дальше. Толкнув дверь, он очутился в другой комнате. Что ж, придется обойтись без этих денег, ничего не поделаешь. Он разостлал одеяла на полу, лег и завернулся в них. Только семь центов отделяли его от голода и наручников и бесконечных дней впереди.

Он закрыл глаза, надеясь заснуть, но сон не приходил. Эти два дня и две ночи он жил так стремительно и напряженно, что трудно было сохранить в мозгу четкую память обо всем. Так близко подходили к нему опасность и смерть, что он не мог представить себе – неужели все это случилось с ним? И все-таки, несмотря на все, покрывая все, осталось у него какое-то смутное, но живое ощущение собственный силы. Он сделал это. Он был всему причиной. Эти два убийства были самыми значительными событиями за всю его жизнь. Он жил, жил полно и по-настоящему, что бы там ни думали другие, глядя на него своими слепыми глазами. Никогда еще ему не приходилось до конца нести ответственность за свой поступок; никогда еще его воля не была так свободна, как в эти сутки страха, смерти и бегства.

Перейти на страницу:

Похожие книги