Сын Альбиона

Что касается внешности, американские леди мог ли не стыдиться и джентльмена, который их сопровождал. Для них он был всего лишь мистером Суинтоном, и миссис Гирдвуд испытала еще один шок, когда благородный хозяин, подойдя к ним, обратился к нему «мой дорогой граф» и попросил представить его дамам.

Разрешение было милостиво дано, и впервые в жизни миссис Гирдвуд была окружена подлинными аристократами.

Невозможно было ошибиться в этих людях, носивших все титулы, занесенные в «Книгу Берка». И теперь уже невозможно было усомниться в том, что мистер Суинтон — действительно «кто-то».

— Он граф, это точно, — рассуждала про себя миссис Гирдвуд. — Не лорд, но он никогда и не называл себя лордом. Но граф — это то же самое. Или почти то же самое… К тому же есть графы с богатыми поместьями — гораздо богаче, чем у многих лордов. Разве мы о таких не слышали?

Этот вопрос она задала шепотом Джули после представления величественному хозяину.

Но Джули не имела возможности ответить, потому что благородный хозяин был так снисходителен, что принялся беседовать с ней, и беседовал так долго, что граф как будто начал ревновать. Словно заметив это, его светлость отошел, чтобы проявить вежливость по отношению к двадцати другим изумительным молодым леди, украсившим его прием. И на весь остаток вечера Гирдвуды были предоставлены вниманию графа.

Прием продолжался всего два часа, начался в десять и кончился в двенадцать, подавали легкую закуску, которая с трудом могла сойти за ужин.

Как следствие, граф де Вальми (таков был отныне титул мистера Суинтона) пригласил дам на более существенный ужин в одном из модных ресторанов на Пикадилли. Здесь они встретились с другим графом, с тем самым, с которым познакомились за обеденным столом мистера Суинтона и который на этот раз пришел без графини. Вместе они провели еще два приятных часа.

Даже Корнелия наслаждалась, хотя и не обществом двух графов. Она встретила на приеме джентльмена — мужчину, который по возрасту годился ей в отцы, — но с благородным характером и добрым сердцем, которому девушка сочувствовала. Они поговорили. Корнелия забыла о разнице в годах. Она разрешила новому знакомому навещать ее, и это помогло ей не чувствовать себя одинокой, когда граф де Вальми все внимание уделял исключительно ее кузине, а женатый граф оживленно беседовал с тетушкой.

Шампанское и мозельское оказались превосходны. Миссис Гирдвуд с удовольствием пила и то и другое, ее дочь тоже.

Графы оказались живыми собеседниками — особенно тот, которого они так долго называли мистером Суинтоном и который больше не заботился о своем инкогнито.

Миссис Гирдвуд теперь испытывала к нему материнскую любовь, а Джули смягчилась при мысли о том, что может стать графиней.

«Что может быть лучше и приятней?» — думал она, повторяя слова матери. Знатная графиня, красивый муж граф, дорогие платья и бриллианты, кареты и много денег, — все то, что делает титул особенно желанным!

И как здорово будет самой устраивать приемы — и не только в Лондоне, но и в Нью-Йорке, на Пятой авеню!

Она сможет приехать в Ньюпорт в самый разгар сезона и смотреть на всех этих Дж., и Л., и Б. свысока, заставить их завидовать ей, когда она будет говорить им в лицо — «графиня де Вальми»!

Что с того, что она не любит графа до умопомрачения? Она будет не первой — таких миллионы, кто смирил стремления сердца ради приличного брака.

Именно в таком настроении застал ее Суинтон, когда — теперь уже под своим подлинным именем — повторил свое предложение.

И она согласилась стать графиней де Вальми.

Глава LXXVIII РАЗМЫШЛЕНИЯ НА КАНАЛЕ

Казалось, Суинтон достиг полного торжества.

У него есть титул, который у него не могут отобрать — не может даже тот, кто его даровал.

У него есть патент на титул и документ о дворянстве; и он собирается бережно хранить их.

Однако, ему нужно еще состояние, и, кажется, оно тоже у него в руках.

Джули Гирдвуд согласилась стать его женой, с приданым в пятьдесят тысяч фунтов и с ожиданием гораздо большего!

Это редкая удача, вернее, свидетельство его ума и настойчивости. И дьявольского коварства.

Но торжество еще не полное. Остается Заключить брак. А что потом?

Будущее оставалось сомнительным и полным тьмы. Затемняли его опасности и страхи.

Что, если Фэн окажется неверной? Верной себе, но неверной ему? Что, если она не решится на такой позор и запретит вступать в брак? Она может так поступить в самую последнюю минуту. И что тогда? Разочарование, позор, гибель!

Однако, этого он не особенно опасался. Он чувствовал, что она согласится и позволит его гнусному плану осуществиться. А что потом? Что будет дальше?

У нее будет над ним власть, которой стоит бояться, — настоящий Дамоклов меч![168]

Придется делиться с ней с таким трудом добытым богатством — он для этого достаточно хорошо ее знал. Он знал, что она обладает достаточно сильной волей. А теперь она снова вернулась на Роттен-Роу и стала одной из самых красивых «наездниц и укротительниц лошадей».