Сын

Человек замер. Повернулся. Парень изменился. И дело было не только в костюме. Что-то случилось с его лицом, оно казалось опухшим.

– Спасибо, что сторожил мои вещи, – сказал парень и кивнул на мешок, который держал под мышкой.

– Хм, – произнес Ларс и наклонил к плечу голову: вдруг так ему будет легче определить, в чем заключаются изменения. – Ты ведь не попал в беду, парень?

– Ну что ты, – улыбнулся парень.

Но с его улыбкой тоже что-то произошло. Она поблекла. Губы дрожали. Судя по всему, он плакал.

– Помощь нужна?

– Нет, но спасибо.

– Хм. Мы ведь больше не увидимся, да?

– Нет, наверное, не увидимся. Живи хорошо, Ларс.

– Обещаю. А ты… – Он сделал шаг вперед и положил руку на плечо парня. – Живи долго. Можешь мне это пообещать?

Парень поспешно кивнул.

– Проверь, что у тебя под подушкой, – сказал он.

Ларс машинально повернулся к своему ложу под мостом. А когда повернулся обратно, то успел увидеть лишь спину парня, которую вскоре поглотила мгла.

Он подошел к своему спальнику. Из-под подушки торчал конверт. Он вынул его. «Ларсу» – вот что было написано на нем. Он открыл конверт.

Ларс Гилберг никогда в жизни не видел столько денег одновременно.

– Разве «Дельта» уже не должна быть здесь? – спросила Кари, зевнула и посмотрела на часы.

– Должна, – сказал Симон, выглядывая в окно.

Они припарковались посередине улицы Энерхауггата, дом номер девяносто шесть располагался в пятидесяти метрах от них на другой стороне дороги. Белый двухэтажный деревянный дом, один из тех, что сохранились после того, как живописные деревянные постройки района Энерхауген снесли в 1960 году, чтобы освободить место для четырех высоток. Этой летней ночью маленький домик казался тихим и мирным, и Симону было трудно представить себе, что в нем держат пленников.

– «У нас имеются легкие угрызения совести», – произнес Симон. – «Но я думаю, что стекло и бетон лучше подходят для современных людей».

– Что?

– Так сказал директор строительной компании «ОБОС» в тысяча девятьсот шестидесятом году.

– Ах вот оно что, – произнесла Кари и снова зевнула.

Симон задумался, не должен ли он сам испытывать легкие угрызения совести из-за того, что вытащил ее из кровати посреди ночи. Ему могли возразить, сказав, что, строго говоря, брать ее на эту операцию не было необходимости.

– Почему «Дельты» до сих пор нет? – спросила она.

– Не знаю, – сказал Симон, и в тот же миг салон автомобиля осветился от дисплея телефона, лежащего между сиденьями. Симон посмотрел на номер. – Но скоро мы это узнаем. – Он медленно поднес телефон к уху. – Да?

– Это я, Симон. Никто не приедет.

Симон поправил зеркало. Возможно, психолог сумел бы ему объяснить, в чем дело, но это была автоматическая реакция на голос собеседника. Он сосредоточился на зеркале и посмотрел назад.

– Почему?

– Потому что для операции нет оснований, очевидной необходимости и никто не пытался связаться с органами власти, которые могут санкционировать использование «Дельты».

– Ты можешь санкционировать, Понтиус.

– Могу. И я сказал «нет».

Симон тихо выругался.

– Слушай, это…

– Нет, это ты слушай. Я приказал Фалькейду отменить мобилизацию и сказал, что он и его люди могут еще немного поспать. Чем ты там занимаешься, Симон?

– У меня есть основания считать, что на Энерхауггата, девяносто шесть, содержатся пленники. Честно говоря, Понтиус…

– Честность – это хорошо, Симон. В том числе и при разговоре с начальником «Дельты».

– Для разговоров не было времени. Да и сейчас, блин, времени нет. Обычно ты доверял моим оценочным способностям.

– Хорошо, что ты употребил прошедшее время, Симон.

– Значит, ты больше мне не доверяешь?

– Ты проиграл все свои деньги, помнишь? Включая деньги своей жены. Как по-твоему, что тут можно сказать об оценочных способностях?

Симон сжал зубы. В прежние времена заранее нельзя было сказать, кто из них победит в споре. Кто из них получит лучшие оценки, пробежит быстрее или подцепит самую красивую девушку. Единственное, что было известно заранее, – это что оба они пристраивались вслед третьему человеку из их тройки. Но теперь он мертв. И, несмотря на то что именно умерший думал лучше и быстрее из них троих, у Понтиуса Парра всегда была своя сила: он думал дольше всех.

– Обсудим это завтра утром, – сказал начальник полиции с той естественной самоуверенностью, благодаря которой сейчас все считали само собой разумеющимся, что Понтиус Парр знает все лучше всех. Включая Понтиуса. – Если у тебя есть сведения о доме, где занимаются торговлей людьми, то за одну ночь эту деятельность не свернут. Домой и спать.

Симон открыл дверцу автомобиля, вылез из него и подал Кари знак оставаться внутри. Он закрыл дверь и прошел несколько метров вниз по склону, тихо разговаривая по телефону.

– Я не могу ждать. Дело срочное, Понтиус.

– Что заставляет тебя так думать?

– Наводка.

– И от кого же?

– Получил эсэмэску от… неизвестного. Я войду сам.

– Что? Не может быть и речи! Остановись, Симон. Ты слышишь? Ты здесь?

Симон посмотрел на телефон и снова приложил его к уху.