Сыграем во вражду

Многозначительно так спросил, подразумевая. Стоило бы ответить правду, но… как скажешь её, если и сам не можешь понять? Так что я лишь проглотил порывы совести и сказал практически правду, немного недоговорил:

– Не знаю, наверное, Вик решил сделать жест доброй воли. Мы же благодаря вам недавно перестали ругаться.

Ромка, конечно же, не поверил, но сделал вид, что объяснением доволен, а потом промолчал весь остаток пары. На перемене же, не сказав ни слова, смылся куда-то, утащив следом и Сергея. Друг явно был недоволен, но что, что я мог сделать? Сказать ему, что мы с Виком каждую ссору завершаем поцелуями и нет, это не любовь, конечно, это просто… какая-то странная конвертация агрессии в страсть? Что за глупости!

– Ты опять злой… – заметил Самойлов, присаживаясь на пустующий стул Ромки.

Я раздражённо зыркнул на Вика, готовясь уже сказать какую-нибудь гадость, но в самый последний момент удержался, вместо этого просто задавая вопрос:

– Что это был за жест доброй воли?

– Я просто решил, что так будет лучше, – Самойлов пожал плечами. – Мы действительно неплохо справимся напару. Будет семинар по менеджменту, инновационные типы организаций. Весьма своеобразно, но читать, скорее всего, будут быстро. А Серый пишет как курица лапой.

Но во взгляде его читались отголоски нашего недавнего сумасшествия. Вик выдумал объяснение гораздо позже, назвал же моё имя он спонтанно, уверен. Потому что после той перемены первым вспомнил именно его, как и я весь урок чувствовал, что парень смотрит на мою спину, словно желает просверлить в ней дыру. Хотя, конечно, он не желал. Что там можно найти внутри, что понадобилось бы Вику? Лёгкие? Почки? Печень? Сердце-то так… расходный материал.

Вновь поймав себя на подобной глупой мысли, резко поднял голову… и вновь залип, словно муха в сиропе, встречаясь взглядом с Самойловым. Кажется, ему тоже было сложно дышать, и щёки почему-то слегка порозовели.

– Я пока к тебе пересяду, здесь лучше видно. Попов с Серым посидит.

Не вопрос – утверждение, которому нет даже смысла противиться. Так что я коротко кивнул, резко отворачиваясь и облизывая губы. Постарался сесть поудобнее, перестал опираться на руку, которая уже заметно начала ныть, откинулся на спинку. Пальцы неловко опущенной руки случайно задели колено Вика, коснувшись грубой ткани джинсов. Вспомнилось вдруг, как он упорно натягивал мои джинсы на себя, уверяя, что задница у меня костлявая, как на такую только девушки внимание обращают…

Вик вдруг перехватил самые кончики моих пальцев и легонько сжал их. Всего на секунду, мимолётно, но этого хватило, чтобы меня вновь пробила дрожь. Мурашки пробежали по позвоночнику, заставляя нервно передёрнуть плечами.

Самойлов, ты кретин! Знаешь это?

Глава 31 – Спокойствие, только спокойствие

Ромка не сказал ни слова, когда увидел нас с Виком за одной партой, лишь усмехнулся как-то горько, но понимающе, подхватил с пола свою сумку и прошёл чуть дальше, к Черкасову. А я всю следующую пару чувствовал странную смесь из чувства вины и закипающей в теле крови от близости Самойлова. Словно бы наяву вновь и вновь ощущал последнее прикосновение, как он крепко сжал мои пальцы, вроде бы невинно и по-дружески, но… мы не были друзьями. В любом случае эти отношения невозможно было назвать дружбой, потому и "невинность" здесь была нереальна. Тело горело, а в голове, стуком пульса в висках, отдавались слова Вика:

"Ты не думал, что можно просто трахаться со мной, а?"

Чёрт… Нет, блять, я не думал! А теперь думаю!

Действительно думаю. И продолжил это дело на следующий день, когда Ромка почему-то всё так же молчаливо взял и уселся рядом с Сергеем уже на самой первой паре, а Самойлов в итоге развалился на соседнем с моим стуле, хотя половина аудитории была свободна. Когда колено его вдруг касалось моего, обжигая жаром. И когда на перемене Вик вновь поймал меня в туалете плещущим воду на лицо после нескольких нервных часов, когда он просто задвинул защёлку на двери и прижал свою "жертву" к стене, грубо целуя, а я отвечал… был не в силах сдержаться и не ответить… Думал о его грёбаных словах даже после вуза, когда заметил Самойлова на крыльце с сигаретой в пальцах и проследил косым взглядом, как губы мягко обнимают фильтр.

Ненавижу табачный дым. Но он всегда горчинкой примешивается к аромату одеколона Вика, которым, казалось бы, уже пропах и я. Или, возможно, это всего лишь мираж… Глюки, если говорить просто.

К выходным они, наверное, уже перешли в стадию помешательства, потому что без Вика эти чёртовы два дня меня не просто ломало, а выворачивало наизнанку. Не было сил думать о чём-либо другом и выкинуть Самойлова из головы, перестать вспоминать его улыбку, которая раньше так редко предназначалась мне, его пальцы и руки, его губы, их прикосновения…