Сыч – птица ночная

– Нереально, – отказался я. – Я сам не знаю, что со мной будет завтра. Но ты не вешай нос – я вернусь. Я тут цикличность высчитал: нормальный уголовный авторитет правит в среднем что-то около пяти лет. Потом его либо мочат, либо он уходит в депутаты. В русском городе Марат депутатом не будет – татарин. Ну, разве что в Татарстане. Значит что?

– Как с «хвоста» соскочить? – неожиданно поинтересовался Вовка. – Я, право, теряюсь…

– О! Слышу речь не мальчика, но мужлана! – обрадовался я. – Значит, не зря я с тобой барахтался. Внимай.

Сегодня пошлешь кого-нибудь снять деньги. А завтра, в первой половине дня, эти деньги того… Ну, короче… – тут я на несколько секунд замялся – лихорадочно прокручивал вариант, при котором в качестве передаточного звена можно было бы использовать главбуха. Вариант был хорош по всем статьям: совершенно неожиданный шаг для любого заинтересованного лица, никуда не надо ехать для расчета, полная безопасность для меня… Была в нем одна маленькая деталь: вовлекая Ольгу в свои дела, я подвергал ее жизнь неоправданному риску. Главбух и так балансирует на грани: если эти самые заинтересованные лица вдруг узнают, что она укрывала меня от «правосудия», участь ее будет ужасна. Нет, не могу я привлекать свою подружку к этому мероприятию. Не имею права…

– Дальше, дальше что? – поторопил Пошехонский. – Я взял деньги. Завтра во второй половине дня – что?

– Одел чужую куртку попроще, лыжную шапку. А лучше прихватить с собой, вернее будет. Далее. Прогулялся по чердаку офиса, спустился по пожарной лестнице в хозяйственный двор универмага. Оттуда просочился в бар, из бара вызвал такси. Что непонятно?

– Вот я еще по чердакам не лазал! – возмутился Вовка. – У тебя посимпатичнее плана нет?

– Если можешь – придумай лучше, – посоветовал я. – А пока есть только этот. Почему не спрашиваешь, куда ехать на такси? Или ты знаешь?

– Да, действительно, куда ехать на такси? – эхом отозвался Пошехонский – по его интонации я понял, что ничего придумывать он не станет, а воспользуется предложенным мною вариантом.

– Туда, где я показал большому сторожу, где раки зимуют, – сообщил я и на всякий случай уточнил:

– Это еще до нашего с тобой знакомства. Помнишь, я тебе рассказывал?

– Большому сторожу… Большому сторожу… – Вовке потребовалось с полминуты, чтобы припомнить, о чем идет речь: об эпизоде с неудачным поступлением в «Арсенал» я рассказывал Пошехонскому довольно давно, в самом начале нашего знакомства. – А, большому сторожу! Ну конечно, помню. Конечно… А ты представляешь, сколько туда намотает? Туда не меньше часа от центра добираться! Может, мне у кого из знакомых машину одолжить?

– Не надо, Вова, – отсоветовал я. – Ты чего жмешься? Конспирация требует определенных затрат – сам понимаешь. И потом – не далее как три минуты назад ты предлагал мне кучу денег. Ты что, Вовчик, – испортился? Ты в туалете долго не сиди, там воняет!

– Да пошел ты! – беззлобно ругнулся Пошехонский. – Тоже мне, шутник… Во сколько мне подъехать?

– К полудню, – быстро посчитал я. – Раньше ты не управишься – бар в десять открывается. И вот еще что. На выезде из города завернете на заправку, пусть таксер зальет полный бак. Скажешь, что поедете… ну, допустим, в Константинов. И не торгуйся, когда цену назовет – а то откажется ехать. Ты понял меня, нет?

– Ага… Ага – вот так, да… В принципе понял… – Пошехонский наконец уловил ход моих рассуждений и возмутился:

– Ну ты даешь! А я что – потом пешком оттуда попрусь? Ну ты…

– А там недалеко до остановки, – сообщил я. – Два километра до конечной остановки тринадцатого автобуса. По березовому лесу. Воздух – сплошная аптека. Для пропитанных бумажной пылью легких – благостное отдохновение. Я, например, гулял там – прелесть! Что тебе не нравится?

– Вот я еще на автобусе не ездил, – проворчал Вовка. – Аптека… Ха! Но в принципе… В принципе – ладно. Можешь на меня положиться – я все сделаю как надо…

На следующий день, в половине двенадцатого, я медленно брел по березняку, разъезжаясь обутыми в высокие зимние кроссовки ногами по жирной дорожной грязи, периодически оглядывался и пытался разложить на составляющие глубокое состояние меланхолии, охватившее меня после того, как сошел с автобуса и углубился в лесную чащу. Я всегда поступаю таким образом – как учат мастера психологии: обозначаю проблему, раскладываю ее на составляющие, а затем разбираюсь с каждой составляющей один на один. Как показывает практика, какой бы серьезной ни была проблема, в расчлененном виде она выглядит гораздо привлекательнее, а бороться с каждым из составляющих звеньев намного проще, нежели пытаться осилить их всех сразу.

Итак, что там у нас? Погода мерзкая. Оттепель стоит неделю, грязища, мокренький снежок падает – небо мрачное, затянуто косматыми мглистыми тучами. Просто грустно – уже из-за погоды. Некоторые не особо устойчивые к катаклизмам особи в такую погоду развлекаются суицидами. Прыгают с крыш, под транспорт бросаются и так далее.