Свора

Но с приходом Вожака роль псов изменилась, из пугливых и апатичных падальщиков они превратились в подобие лейкоцитов, готовые окружить и уничтожить любое инородное тело. А уж столь подозрительный пришелец не укрылся от пристального внимания последних рыцарей Вавилона, сбившихся в рычащую и клыкастую иммунную систему, стерегущую покой павшего хозяина. И если по дороге домой мелюзга бежала от чужака, поджав хвосты, то на обратном пути черные силуэты с интересом провожали его – не нападая, но уже не таясь.

Твари с пустыми глазницами без единого звука шли по следу, перебегая от укрытия к укрытию. Герман видел лишь малый авангард дьявольских гончих, самых быстрых и смелых перехватчиков. Сколько чудищ трусило за ними, он и вообразить боялся, но редкие порывы ветра приносили густую вонь гниющей плоти. Если бы беглец мог птицей воспарить над крышами, то увидел бы темные струи, текущие по дворам и тротуарам, огибающие остановки и павильоны, котельные и киоски, словно на снимок со спутника плеснули нефти.

Смолянистая клякса вытянула щупальца, но не торопилась смыкать, брать добычу в кольцо. Впереди уже замаячил обглоданный ветрами скелет паркинга, а от него до лагеря – всего ничего, и пусть отрава с каждым мигом исторгала силу из мышц, жгла легкие и раскаленной иглой колола селезенку, Грид не боялся текущей по пятам смерти. Захоти твари напасть – от него не осталось бы ни кусочка, их цель – в ином, понять бы только, в чем именно.

На мост выпрыгнули два матерых кобеля и заворчали, прижав рваные уши. Герман скользнул по влажному от росы асфальту и обернулся в поисках отхода, и тогда впервые увидел ходячего волка – оборотня с горящими глазами, огромное двуногое чудище, один лишь взгляд на которое мог убить слабого духом.

Порыкивающая, клацающая зубами орда переминалась у него за спиной, напоминая усеянную сотнями черепов медузу, лоснящуюся сколотым кварцем. Будь у смерти лицо… впрочем, сравнивать с этим обычную смерть было бы чересчур наивно. Нет, это было воплощение гибели целого мира – и того, что ушел, и того, которому предстояло уйти, если Свору не удастся остановить. Зверь в крови, рвущийся на свободу по поводу и без, теперь затих и спрятался так глубоко, что захочешь – не выгонишь.

Они стояли, как боксеры перед боем – не шевелясь, напрягшись до передела и глядя глаза в глаза, да только гонг все молчал и молчал. Герман пытался призвать ярость, заставить гнев фонтанировать испепеляющей лавой, но щенок забился в угол будки и не смел даже рыкнуть. Вернись к нему сила – и Вожак, вне всяких сомнений, получил бы по облезлой морде, а может, оставил бы на мосту свою последнюю метку, но мощь улетучилась, вместо нее по венам плавал страх, а враг почему-то не торопился с развязкой.

Ждал, сверля алыми огнями потухший янтарь, ждал долго – не всякий человек столько бы вытерпел, а затем развернулся и зашагал в город, и Свора расступалась пред ним черными волнами.

* * *

От двери каморки до топчана Грид добрался на четвереньках, дрожа от озноба и рвотных позывов. Как-то раз под Новый год он отравился сивухой и подхватил грипп – ощущения были один в один. И это при том, что яд еще не начал убивать, а лишь ослабил, за компанию с собачьей силой забрав и обычную, человеческую. А может, дело было не только в яде.

За крохи беспокойного, мозаичного сна отрава проявила себя во всей смертоносной красе. Герману чудилось, что он вновь несется по городу, но уже не чистенькому и стерильному, а по окна первых этажей залитому кровью и заваленному растерзанными трупами. И за ним гнались не псы, а толпы изуродованных мертвецов с бурым киселем на лицах, и вел ораву нежити Славка Крот, ползя по алой каше, как змея.

– Эй! – Ладонь легла на плечо.

Парень вскочил, как ужаленный, от легкого прикосновения, которое иной вряд ли заметил бы. За считаные часы он осунулся и побледнел, черные венки выглядели карандашными штрихами на белом листе. Пот застилал глаза, жегся в сетках лопнувших сосудов, слабые вдохи отдавали колющей болью в ребрах.

– Дай… – простонал страдалец, с жадностью наркомана глядя на шприц в морщинистых пальцах доктора.

– Где ты был? – спокойно спросил Марк.

– А тебя гребет? Где был – там уже нету.

– Знаешь, я бы мог вколоть больше токсина, чтобы ты бегал за антидотом по пять раз на дню. Но не пошел на крайние меры. Доверился твоему слову. И ради чего? Ради этого?

– Сука… – Пленник свернулся в клубок и завыл, не в силах терпеть танец огня и льда внутри себя. – Ширни…

– Где ты был? – по слогам повторил Фельде.

– Гулял.

– Гулял? Ты с ног до головы в крови! Причем, чужой! И что-то подсказывает – она не собачья. Я прав?

Грид кивнул.

– У нас будут проблемы, Герман?

– Нет… Просто… старые счеты.

– Пообещай, что подобное не повторится. Хотя бы пока работа не закончена.

– Обещаю…