Своих не сдаю

Тем же вечером между ними произошла еще одна стычка. Формальным поводом послужила рассказанная за ужином прапорщиком Погодиным история. Погодин, кряжистый, будто вырубленный из узловатого корня векового дуба сибиряк, носивший почетное прозвище Коготь, полученное за невероятной длины ноготь, любовно выращенный на левом мизинце. Тем вечером Коготь степенно неторопливо поглощал ужин, периодически аккуратно вытряхивая хлебные крошки, путающиеся в пушистых усах. Так же обстоятельно вел он и свое повествование, щедро пересыпая его просторечными народными выражениями и привычными сибирскими оборотами:

— Вот я за это и говорю вам, однако. Не за всякое распоряжение держаться надо. Оно ить как выйти может, ты думаешь, что у начальника голова всяко побольше твоей будет, а он кубыть тоже не семи пядей во лбу. Иной раз тебе на месте куда как виднее получается, чем ему из кабинета. Так что приказы слушай, да и сам дело разумей. Иной раз и поперек пойти правильней получится. Вот так и с дедом моим было. Тогда аккурат знаменитый приказ "ни шагу назад" только вышел. А дед мой лейтеха в пехоте, взводом командовал в сибирской стрелковой дивизии. Так вот приказ им пришел, высотку одну ротой взять. Ротный, конечно, собирает у себя в землянке всех офицеров и давай прикидывать так и эдак, как бы энто дело получшее провернуть.

Разведчики дружно наворачивали щедро сдобренную тушенкой перловую кашу, в пол уха прислушиваясь к рассказываемой прапором истории.

— А на ихнем участке аккурат за неделю до этого из немецкого тыла группа батальонной разведки выходила. Худющие, как черти, грязные, с ног от усталости валятся, ну и прежде чем в штаб топать, ихний командир своим час отдыха дал, как до наших траншей добрались. А сам с ротным в его землянке кружку спиртяги жахнул, да и рассказал между делом, сколько немцев супротив роты стоит, да что еще интересного на той стороне против их участка видали. Ротный, не будь дурак, сразу все узнанное на карту свою срисовал, теперь вот и пригодилось. Вобщем как он эту карту перед ними размотал, так все взводные и поняли, что все, полная жопа огурцов получается, ежели конечно, тот разведчик не соврал. А за то шансов мало было, чего бы ему ротному лапшу на уши вешать? На высотке той немецкий опорный пункт расопложен был и все у них там, значит, по уму устроено: и пулеметные позиции с перекрытием секторов, и траншеи в несколько рядов, и блиндажи крепкие с бетонным перекрытием, а за высоткой еще и минометная батарея… Короче ясно стало ротой такую крепь не взять, по меньшей мере, батальон нужен. Ротный тут же к телефону, докладает в штаб, так и так, мол, нельзя на этом участке ротой атаковать, только бойцов положишь напрасно. А ему из трубки в ответ матом в шесть накатов с переборами, что, мол, под трибунал захотел, али как? А трибунал тогда дело известное, ежели попал, сильно никто разбираться не будет, или сразу в яму, или в штрафбат, тоже значит прямиком на тот свет, но с отсрочкой. Так что ротный, само собой "али как" выбрал, одна только польза с разговору была, артподдержку все же выпросил.

Дожевывающие ужин, с наслаждением прихлебывающие крепкий горячий чай, разведчики с интересом прислушивались к рассказу, живо представляя себя на месте тех давно умерших солдат, получивших самоубийственный приказ. А сам Коготь уже так увлекся повествованием, что даже почти полный котелок каши в сторонку отставил, чтобы рассказывать не мешал.