Своих не сдаем!

– Дорогой ты мой, человек, – длинный глоток из фляжки и лицо Испанца расплываться в такой счастливой улыбке, что поневоле начинаешь завидовать. – Ты, за меня не беспокойся, я и не с таким количеством барышень справлялся. Вот помню, в девяносто втором, полгода жил в общежитии при швейной фабрике… вот тогда и, правда, думал, что… надорвусь. А, сейчас? Всего две молодых любовницы!

– Ну, а ты как, вообще? Болезнь ощущаешь? Таблетки пьешь?

– Нет, конечно, впервые за полгода, как мне поставили диагноз, я свободен телом и душой, – радостно сообщил Испанец. – Вот, она, настоящая жизнь: верные друзья, горячие молодые любовницы, хорошая выпивка… и свобода!

Полгода назад Испанцу поставили страшный диагноз – рак головного мозга, неоперабельная форма. Сколько проживет, не известно. Но старый алкоголик и ловелас решил забить на все запреты, лекарства и диеты.

– Рад за тебя, а ты чего, собственно говоря, приперся то? Что случилось?

– Собирайся, через полчаса подойдет очередной транспорт, на нем прибудет Васька Серов.

– Ничего себе?! Вот так новость. Так, а чего собираться, корабль все равно ведь, пристанет к этому причалу, или нет?

– Люди, которые будут с Серовым хотят встретится в безлюдном месте. Так, что придется немного прокатиться, и взять место встречи под контроль.

– Ну, надо, так надо, – допил кофе одним глотком и поспешил закусить остатками бутерброда, Испанец, зараза, не поскупился, теперь не понятно, чего в кружке больше кофе или бренди, по-моему, все-таки второго. – Где оружейка, мне надо пополнится, а то, поистратился маленько.

– Тебе, только патроны или еще что?

– Патроны и гранат, а то своих всего две осталось, прям, как будто голый.

– В машине есть запас, по дороге набьешь магазины или когда прибудем на место, тут недалеко, все равно ждать придется.

Закинув автомат на плечо, я мысленно прикинул свой боезапас: АКС-74 с подствольным гранатометом, пистолет с глушителем, две РГДешки, два ножа, четыре полных магазина-«тридцатки», в автомате «сорокапятка», ну и к пистолету три магазина, шесть ВОГов. В принципе, неплохо. Надо только набить пустые магазины патронами и еще, хотя бы пару – тройку осколочных гранат. Раскатывая на ходу шапку – «балаклаву», пошел следом за Испанцем.

Выйдя из лабаза наружу, я удивленно присвистнул, оценив объем проделанной работы: внутри периметра забора, выросли навесы и столы, тут же работали несколько, неизвестно откуда пригнанных полевых армейских кухонь, по двору разносился запах горелой каши. Часть забора разобрали и по ту сторону, что сооружали, раздавались матерные крики, шум пилы и звонкие удары кувалды. Снаружи забора, у подножия причала, людей стало еще больше чем утром. Здесь тоже развернулась стройка века: с подъехавшего тягача, автокран снимал модульные строительные бытовки-вагончики, их ставили в один ряд вместе с точно такими же. На расчищенной земле красовался десяток таки бытовок. Между уже стоящими вагончиками натягивали полотнища брезента и листы сетчатого поилкорбаната – получались навесы, под которыми, можно было ночевать. На землю, плотно друг к другу выкладывали деревянные поддоны. Ну, а армию беженцев, сейчас безжалостно делили по возрастному и половому признаку – несколько команд, «резали» толпу людей, как ледоколы – методично и безжалостно. Женщин с маленькими детьми и пожилых стариков и старух, тут же отводили под укрытие навесов и бытовок, где им раздавали теплые одеяла и горячие питание. В толпе находились желающие оспорить такие критерии отбора – часто раздавались громкие крики, ругань и угрозы, в ответ гремели автоматные выстрелы в воздух, а кому этого было мало, могли и прикладом дать по зубам.

Выйдя за забор, я обернулся и с удивлением обнаружил огромный плакат, который висел на заборе. Длинный лист красного поликарбоната, размером три на шесть метра, был прикручен к бетонным плитам забора. В самом верху листа, шла надпись, сделанная белой краской: «Они погибли за тебя!» А ниже фотографии 10/15, с изображением людей, разного возраста и пола. Многих я узнал, под каждой фотографией, черным маркером была написаны имя и фамилия, а так же место гибели. Саша Хорошко, Вовка Серов, Варвара Крашина, Мишка Тарасин, Фашист, Горох и еще много… очень много парней, девушек, мужчин и женщин, которые занимали разное социальное положение в этом обществе, одни из них были добропорядочные и правильные, а другие, чуть ли не отбросы общества, не дай бог, с которыми встретится в темном переулке… но их объединило одно – они погибли за родной город, отдали свои жизни, спасая других. Вечная им память!

Я даже нашел свою фотографию, под которой было написано – «Коршунов Алексей Иванович, погиб, при выводе заложников из концентрационных лагерей, на улице Буденного». Охренеть! Вот и побывал на собственной могилке. Одной из последних, была приклеена фотография Деда, под которой виднелась надпись – «Павел Петрович Шишкин, погиб во время ликвидации бандформирования, в районе аршинцевского хлебзавода».