Своя игра

Падди подсел к нам после второго выхода Сюзет, который тоже встретили бурными аплодисментами, причем хлопала и ложа Марго, как я заметил. Интересно, если бы Марго узнала, как тут все на самом деле, она так же аплодировала бы?

— Давай теперь о делах, мать их, — сказал Падди, отпив шампанского из бокала, который принес с собой. — Шипучка, непонятно чего за нее столько денег дерут. Полли сказал, что ты можешь достать камень?

— Могу, — ответил я коротко.

— У кого?

— Есть евреи из Антверпена, который делали что-то для меня, а я для них. Четыре карата, его нужно огранить заново.

— Они огранить могут?

— Да. Хотят за это гранд «куидов». Или отдадут так. Пока он заряжен на сохранность самого себя.

— Я ни хрена не понимаю в этих камнях. Что я потом с этим должен делать?

— Зарядить Силой в Долине Пирамид, потом поехать в Луксор и там другие жрецы направят Силу куда надо и привяжут камень к новому хозяину.

— И что он тогда сможет делать?

— Можно сделать как у Антенуччи…

— У гребаного даго все же есть камень?

— Есть, — кивнул я. — Он предупреждает хозяина об опасности. Поэтому Антенуччи до сих пор никто не шлепнул. Это почти невозможно.

— И меня потом будет не достать? — уточнил Галлахер.

— Да. Например. Или этот камень можно настроить так, что он будет подавлять другой камень.

— Уточни. — Галлахер откинулся на спинку высокого дивана из синего плюша.

— У Антенуччи камень примерно такой же по силе. То есть этот камень сможет нейтрализовать тот. И тогда сицилиец не почувствует опасности.

— Хм, — Падди задумался. — А потом?

— Потом уже не мое дело, — улыбнулся я.

— Да я не об этом, мать твою, — он отмахнулся. — Камень сработает всего один раз?

— Нет, но он как батарейка, немного ослабнет. Как автомобильный аккумулятор, если точней, потому что его можно зарядить снова. И второй раз в Луксор ехать не надо, только в Долину.

— Прямо гребаная наука, — он покачал головой и залпом допил шампанское. — Как его покупать?

— Сказать мне. Я скажу им. Они скажут, как платить и как забрать камень. Сначала спросят, гранить его или не гранить.

— А если это гребаный кидок, то кто отвечает? Большие деньги, ты знаешь. И как проверить камень? Может быть, они обычный мне подсовывают?

— У «Де Бирса». Они еще и сертификат выпишут, — ответил я.

Это я обдумал заранее, таких вопросов ожидал. Через Цви делать это не хочу, потому что не желаю демонстрировать этот канал, да и Падди может не поверить жучкам из старого еврейского квартала. А так что? Камень не из их запасов, а даже если и был их, то не уникальный, его гранили. Ничего они не опознают.

— Они же процент берут.

— Десять процентов, — кивнул я. — Заложены в цену.

— Ага, теперь понял… — сказал Падди задумчиво. — Только мне там покупателем светиться самому не очень хорошо.

— Кто угодно может. Смысл не в том, кто купит, а кто его привяжет к себе.

— А поменять заклятие можно? Ну, типа сейчас, чтобы камень гребаного даго сломать, а потом чтобы меня защищать?

— Придется снова гранить. И он станет самую малость слабее, потеряет немного веса. Но можно.

— Тогда выясняй и договаривайся. Деньги будут. С этим камнем дерьмо чесночное мне за Руди ответит.

— Руди?

— Мой кот, парень. Лучший кот из всех, что я встречал. Кстати, хочу твоей девчонке что-нибудь подарить, вроде как спасибо сказать за гребаного Гуся. Это точно она его?

— Она. Остальных я.

— Вот огонь девка! — он аж в ладоши хлопнул. — Хлоп, и нет ублюдка, мать его. Что можно подарить, как думаешь? Так, чтобы никто неправильно не понял.

— Котенка. Рыжего. Она котенка хочет.

— Пол, я сейчас расплачусь, — Падди притворно смахнул слезу. — Мать его, да я ей двух рыжих притащу, самых наглых, как я сам. Договорились.

— Кстати, хотел спросить, если не секрет: Джонни, тот, что был с Гусем, он потом за друга мстить не решит?

— Нет, — сразу ответил Галлахер. — Джонни — о’кей и вообще лихой парень, но это не по его части. Он «йегг», всегда брал банки, теперь с этим сложней, федералы научились ловить, поэтому перебрался сюда. Но и тут одними банками не проживешь. Хотел приставить его к нашим делам, тут его не знают, но… — он почесал щеку, — короче, Джонни, мать его, слишком добрый. Он может кого-то грохнуть, защищаясь, он ни черта не боится, а вот послать его выбить из кого-нибудь дерьмо за долг не получится. У него есть куча бумаги сейчас, пусть дальше сам. И с Гусем они как кошка с собакой были на самом деле, как раз из-за того, что Гусь мог кого угодно грохнуть за то, что тот посмотрел косо. Нет, Джонни тебе не опасен. Ладно, я дам тебе номер, звони прямо мне. Завтра буду знать, кто у меня покупатель.