Свой с чужим лицом

– Объясните наконец, что происходит! – Хлебников приободрился, с вызовом посмотрел на Шубина. – Мы удовлетворили ваше любопытство, товарищи? Можем получить обратно свое оружие и продолжить борьбу с оккупантами?

– Боюсь, что нет, Вениамин Георгиевич, – ответил лейтенант и вздохнул. – Оккупантам придется подождать. Все, что вы рассказали, звучит правдоподобно. Однако у меня сохраняется мнение, что один из вас врет. Поэтому мы вынуждены вас изолировать. Мера временная, не стоит переживать. Если вы ни в чем не виноваты, то не о чем и тревожиться.

Он опять следил за лицами этих людей. Ситуация донельзя глупая, хоть смейся. Слесарев машинально ковырял заплату на ватных штанах. Хлебников беспомощно развел руками, начал бормотать, что будет жаловаться во всевозможные инстанции и обязательно добьется справедливости. Мухавец начал рискованно шутить про тридцать седьмой год, и комиссар Навроцкий тут же насторожился. Мухавец поперхнулся, уткнулся в пол.

– Прокопий Тарасович, поместите этих людей под стражу, – сказал Шубин. – Это не арест. Будем считать, что они задержаны до выяснения обстоятельств. Часовых проинструктируйте особо. Если что-то случится, они будут отвечать головой.

Задержанные по одному вышли из сруба, стали переругиваться с партизанами.

– Есть мнения, товарищи? – поинтересовался Шубин.

Командир отряда озадаченно почесал шрам на лысине и ответил:

– Вроде гладко чешут, товарищ Шубин. Хотя кто их знает, мутные они, не наши. В каждом из них некая червоточинка имеется.

– Мне они тоже не нравятся, – сказал Навроцкий. – Копни их глубже, и наверняка хмарь полезет. Я в этом даже не сомневаюсь.

– Любого копни, хмарь полезет, – заявил Глеб. – Ну, или почти любого. Прошу простить, не имею в виду присутствующих. А вы, парни, как? – Он повернулся к своим бойцам. – Сложилось мнение?

– В своих профессиях они не плавают, как мы на экзаменах, товарищ лейтенант, – проговорил Краев. – Тот, что с конезавода, точно обращался с лошадьми, знает про них не понаслышке. Со структурой племенного завода знаком, проводил там время. Но когда это было? Может, он еще в Гражданскую поднаторел, кто знает? Инженер действительно знаток. Он не просто набор фраз вывалил, а все по теме. Видно, что специалист. Точно говорю. Я два с половиной года на горного инженера учился, сопромат проходил, теорию машин и механизмов. Про газетчика ничего не скажу, но чувствуется спесь. Не выбила еще ее война. Он близко к власти находился, выступал от имени и по поручению.

– Не похож никто из них на высокопоставленного командира, – заявил Карабаш. – Ни выправки, ни стати. Небритость опять же, которой настоящий офицер будет хотя бы стесняться. Условия не позволяли привести себя в порядок, но они уже три дня в отряде, и никто не побрился. Это должно быть на уровне инстинкта.

– Как раз ничего подобного, – сказал Краев. – Инстинкт инстинктом, но для чего голова на плечах? Если кто-то хочет скрыть настоящую личность, то и бриться не будет, и осанку свою не покажет, и словечки интеллигентные употреблять не станет. Но где-то он себя выдаст, в этом можно не сомневаться.

Жизнь продолжалась. До Нового года оставалось три дня и три ночи. Зима уже не зверствовала, морозы ослабли. Подошел обширный антициклон, и весь район завалило снегом. Задули ветра, усилились бураны и метели. Над землей постоянно вихрилась поземка. Деревья отяжелели под грузом мокрого снега.

На базе чувствовалось напряжение, люди готовились к рейду. Приказа еще не было, но приготовления шли. В командирской землянке несколько человек корпели над картой. Люди, знакомые с Бурмихой, принимали участие в обсуждении, яростно спорили, доказывали свою правоту.

Пыхтела печка под навесом. Пожилая кухарка неустанно готовила кашу.

Партизаны роптали. Что происходит? Вот-вот нагрянет Новый год! Где шампанское, ананасы, рябчики и прочие разносолы? Так и будем жрать вашу кашу, тетя Таня? Не пора ли устроить новогодний рейд по вражеским продуктовым базам?

Разведчики Шубина вели себя скромно, делились табаком с местными курильщиками. Но все же инцидент случился. Барковский подловил в укромном уголке Антонину Сотникову, стал ухаживать, заговаривать зубы. Определенные навыки у парня имелись, а про невесту в Подмосковье он, видимо, забыл. Антонина растаяла, стала слушать ухажера, посмеивалась. В какой-то момент расстояние между ними критически сократилось.

Тут им на головы и свалился Ленька Пастухов, безосновательно считавший Антонину своей девушкой. Парень был возмущен, полон решимости отстоять свою собственность. Мужчины сцепились, Пастухов разбил сопернику губу, а тот украсил ему левый глаз. Антонина пыталась их разнять, в итоге сама случайно получила локтем и стала третьей пострадавшей.

На место происшествия прибыли командиры враждующих сторон. Ленька шипел, показывал Барковскому кулак. Дескать, мы еще не договорили. Тот прижимал снег к окровавленной губе, делал вид, что он тут вообще не при делах, просто разговаривал с девушкой, никого не трогал. Антонина плюнула и ушла.