Свой круг

- Может, и так, - серьезно сказал Лагин. - У меня было дело: научный руководитель довел аспиранта до самоубийства, присвоил идеи, женился на его невесте.

- Сколько ему дали? - перестал веселиться Петр.

- Наказание неотвратимо? Только никакого преступления я не доказал, слишком тонкие материи пришлось хватать грубыми юридическими щипцами. Получил он выговор "за неэтичное поведение", через пару лет защитил докторскую, развелся, опять женился.

Потом был в центре институтской склоки - группа на группу, анонимки, комиссии. Студентки жаловались: "неэтично" ведет себя профессор: достает, домогается.

- И чем кончилось? - не утерпел Валек.

- Проводили с почетом на заслуженный отдых, - Лагин качнул пышной седой шевелюрой.

- Вот, пожалуйста! - приглушил вырвавшееся ругательство Валек. - Про то я и толкую! Получается, псевдосы неуязвимы? Эта, например, семейка, - он ткнул в лежащие рядом зеленую тетрадь и амбарную книгу. - Копили материал для доносов на знакомых, может, пописывали втихую анонимки, младший следователя грязью облил, а с виду - обычные люди. Что мы можем сделать таким? Попробуй их разгадай.

- Элементарно, - пренебрежительно хмыкнул Лагин. - Птицу видно по полету!

- Чего ж ваш профессор остался безнаказанным? - съехидничал Валек.

- Это другой вопрос! - Лагин резко наклонился вперед. - Я спросил у декана: почему не дадите принципиальной оценки? А он мнется: раз следствием вина не доказана… Мы-то что можем сделать? Да отторгнуть негодяя, не общаться с ним, руки не подавать - испокон веку известно, как обходиться с проходимцами! Он взгляд отводит: сейчас так не принято…

Не штука - отличить, нужно желание - отличать! А оно, вишь, "не принято"! Вот и жируют расхитители в открытую, никто не спрашивает: на какие деньги, подлец ты этакий? Ждут. Когда арестуем, конфискуем, осудим - тогда прозреют!

- Ну а как распознать тех же золотовых и им подобных? - настаивал на своем Валек. - Тысячными тратами не выделяются, смердят потихоньку…

- Вот по запаху и распознавай, - поддержал я Ладно - давая ему время успокоиться. Сердчишко у Юрия Львовича барахлило, и нервничать лишний раз ему совершенно ни к чему.

- Манеры, речь, запросы, интеллект, круг общения… Десять минут с человеком поговори - и он весь как на ладони. Поэтому и сбиваются в стаи. И выкобениваются друг перед другом: я книжку достал про интриги французского двора, а я попал на закрытый просмотр, а я с писателями на охоту ходил… Вот, мол, какие мы умные да способные, а что аттестат в тройках да в каждом слове ошибку делаем - ерунда, с оценок не пить, не есть, не развлекаться, пусть отличники себе глаза портят да язву наживают, а мы ничуть не хуже! Только карлик и на ходулях - карлик!

Наблюдая за мной, Лагин успокоился и улыбнулся, как бы подтрунивая над собственной горячностью.

- Если бы кучковались в своем стаде - полбеды. Но им надо с нормальными людьми перемешаться, чтобы не бросаться в глаза, внимания не привлекать, да и для самомнения… Чего только не придумывают! - Юрий Львович улыбнулся шире, с обычным сарказмом. - Один завмаг держал в кабинете портрет Дзержинского. Спросят - объясняет: я, мол, старый чекист, двадцать лет в органах, вышел в отставку, послали на укрепление торговли… Врал, конечно. Но действовало. На недовольных покупателей, общественных контролеров, корреспондентов. Даже на молодых сотрудников ОБХСС! - Лагин подмигнул мне. - Старый стал, болтливый, завожусь с пол-оборота. Но это я для них, - он кивнул практикантам. - Помните, заманивает такая нечисть нормальных людей в свою стаю. Лестно им с актерами знаться, писателями, журналистами, а особенно с нашим братом. Ничего не пожалеют: улыбаться будут, приятные слова говорить, услуги оказывать, дефицит предлагать… Психологи великие: слабости отыскивают, пристрастия и играют на них умело!

Лагин снова стал серьезным, даже мрачным.

- А палка копченой колбасы из-под прилавка, даже за свою цену - это первый крохотный шажочек… Второй, третий, все безобидно, а оказывается - повязан накрепко! - Юрий Львович встал. - Заболтался, пойду работать. А вы, ребятки, имейте в виду: собрались заниматься следствием - думайте, чьими услугами пользоваться, с кем дружбу водить, к кому в гости ходить. - Фраза прозвучала слишком официально, и Лагин смягчил ее шуткой: - А то ваш наставник, Юрий Владимирович, повеселился в одном зале с Золотовым, а потом неделю оправдывался да отписывался!

…Когда через несколько дней я вызвал на допрос Золотова, он тоже начал с ресторанных воспоминаний.

- Нехорошо, гражданин Зайцев! Вместе пьем, гуляем, а потом вы меня в клетку… Как на это посмотрит начальство?

Бравада объяснялась просто: он смирился с новым положением, продумал линию поведения и держался как человек, которому нечего терять.

- А вы черкните для памяти, при случае и просигнализируете. Письменные принадлежности имеются, времени много, прокурору писать разрешается. Правда, тетрадочку вашу я изъял, придется завести другую.

Золотев на миг запнулся.

- Давайте ближе к делу!