Свой круг

- Рассказать, как дальше было? - вмешался я. - Обошел салон, заведующей нет, выписал ей повестку на завтра, указав, по какому делу, - она тут как тут, будто из-под земли…

- До повестки не дошло, начал расспрашивать про характеристику, сразу пропавшая и объявилась. "Опозорила нас, уронила честь коллектива", - и другие гневные слова, но характеристику написала хорошую. Да они у всех одинаковые, - Валек хмыкнул. - Порасспрашивал про Вершикову, одни говорят - нормальная девчонка, главное - не скандальная, другие - деревенской выскочкой называют, воображалой. И наконец отправился к Марочниковой… - Валек встал, прошелся по кабинету. - Что удивительно: живет она на Маяковского, в "золотом" кооперативе - высотный дом, улучшенная планировка и все такое… Снимает по договору, цена соответствующая. Да и попробуй отыщи в центре изолированную квартиру для найма. Ведь не так просто.

Валек глянул вопросительно, я пожал плечами, но зарубка в памяти осталась.

- …Звоню, открывает, глаза заплаканные, болею, говорит, да не в том дело: спиртным слегка попахивает и вообще… Вручил повестку, напомнил, что стихи вам передать обещала.

- Какие стихи? - удивился Петр, не знавший о деталях поручения.

- Вот эти, - Валек снова развязал тесемочки и, вытащив лист синей бумаги со столбиком машинописных строчек, протянул мне.

"Валерий Золотов. Моей лошади". Фамилия и название набраны заглавным шрифтом и заключены в жирную красную рамку. У этого псевдоса гипертрофированное и явно неудовлетворенное честолюбие - почва для комплекса неполноценности. Вот и разъяснение многих несуразностей его поведения.

- Она пока искала этот листок, ругала своего приятеля на чем свет стоит. Видно, обозлена на него крепко. - Перемерив шагами кабинет вдоль и поперек, Валек подошел к чинно сидящему Петру и кошачьим движением положил ему ладонь на плечо. - А когда я выходил из подъезда, то лицом к лицу столкнулся с вышеупомянутым!

Валек резко дернул Петра за руку, заломил кисть и взял на болевой прием. Тот слабо и безуспешно отбивался.

- Перестань дурака валять… Вечно одно и то же… Нашел место… Отпусти!

- Отставить! - скомандовал я. - Объясни толком, с кем ты столкнулся?

Валек разжал хватку.

- Это я так, засиделись, пора и размяться…

- Здесь тебе не спортзал, - недовольно бурчал покрасневший от напряжения Петр, заправляя выбившуюся рубашку.

- Выхожу из подъезда - Золотов, нос в нос! Он отвернулся и проскочил мимо…

- Может, к кому другому шел, - по-прежнему недовольно бурчала побежденная сторона. - Тоже мне сыщик выискался!

- Да нет, не к другому, - засмеялся Валек. - Пока он ехал в лифте, я мотнул по лестнице и постоял между этажами. Золотев пришел к Марочниковой! Та дверь открыла и говорит: "Что, адмиральский внучек, опять надо анкеты заново заполнять? Пошел к чертям собачьим!" А он так смиренно, с печалью: "Не сердись, девочка, я тебе все объясню… Пусти в дом, поговорить нужно, у Мэри дела плохие, не выпускают, хотя я и стараюсь…" И все, замок защелкнулся. - Валек похлопал напарника по спине. - Вот так. Петрушка, надо работать! Это тебе не в кабинете сидеть, дела подшивать…

Тот досадливо отстранился и подошел ближе ко мне.

- А что там за стихи?

- Сейчас прочтем, - я повернул листок, чтобы он тоже видел текст.

Крикливая, бурлящая толпа.

Копыта, высекающие гром.

Таким был этот жаркий день, когда

Я взял тебя с собой на ипподром.

Споткнулся конь или ошибся всадник,

Победа будет равно далека,

Но одному выигрыш - это праздник,

Другому - только горсточка овса.

Обидно за неравенство партнеров,

Вдвойне обиднее, когда глядишь

На лошадей красивых и здоровых

И всадников невзрачных и худых.

И у тебя мелькнет сама собой

Мыслишка, затаенная слегка:

Когда была бы я вон той гнедой,

Не выбрала б такого ездока!

Но скажет вам, не подбирая слов,

И самый завалящийся жокей:

Не лошадь выбирает ездоков,

А всадник выбирает лошадей!

Нет выбора и некуда деваться,

И не тебе, и не гнедой решать,

В какой конюшне вам тренироваться,

Когда, куда, под кем и как скакать.

Я положил синий лист на серые шершавые бланки протоколов.

- Ну и что это значит? - спросил Петр. - И какое имеет значение для дела?

- А то значит, что он ходил на ипподром, играл на тотализаторе, на какие, спрашивается, деньги? - пояснил Валек, поглядывая на меня: правильно ли сделаны выводы?

- Нет, ребятки…

Когда формулируешь мысли вслух, они становятся четче и определенней.

- Здесь заключены интересные штрихи личности Золото па, которые никогда не отражаются в характеристиках, даже самых подробных и объективных. Если хотите, его философия… Лошади, женщины, жокей и прочая толпа, без выделения индивидуальностей, - серая плесень гам, внизу… Копошится себе, бежит, напрягается, переживает - и плевать на нее! А он, Золотев, высоко на трибуне, над всей этой биомассой, бесстрастный и хладнокровный наблюдатель. А может, не просто наблюдатель, может, вершитель судеб, сверхсущество, держащее в руках сотни уходящих вниз ниточек…

- Ну и что? - повторил Петр. - Стишки-то к делу не пришьешь!