Свои и чужие

Когда Чубарь через несколько минут снова вошёл во двор знакомой винокурни, там уже не было ни Василя Поцюпы, ни Калистрата Шандова. Даже лошадь, на которой они — Чубарь, Севастьян Береснев, Патоля и Василь — приехали сюда, тоже куда-то подевалась, по крайней мере, на прежнем месте, за пристройкой, не было ни телеги, ни рыжей кобылы. Чубарь, отворив дверь, заглянул в сторожку, в которой они с Поцюпой и Шандовым недавно пировали. Стол там был прибран и выглядел так, будто до сих пор никто не сидел за ним и не пользовался хозяйским гостеприимством.

Стоя на крыльце, Чубарь некоторое время опустошённо смотрел на дорогу, что вела в Мошевую. И когда наконец окинул взглядом ближнюю опушку справа, у склона крутого холма, то увидел вдруг знакомую фигуру Поцюпы. Василь стоял как раз на том месте, где недавно, после того как они в сторожке за столом услышали выстрелы, стоял сам Чубарь, высматривая, что делается в деревне.

Не иначе Поцюпа заметил Чубаря в тот самый момент, когда веремейковский председатель снова появился во дворе винокурни, но не смог на таком расстоянии подать голос, ведь для этого пришлось бы кричать на всю округу, поросшую и в низине, и на склонах пригорка плодовыми деревьями. Поэтому терпеливо ждал, пока Чубарь не повернётся в его сторону и не глянет на него. Увидев, наконец, что Чубарь его заметил, Поцюпа замахал руками, звал к себе, на пригорок.

Как и тогда, после настораживающих выстрелов, Чубарь довольно быстро, почти бегом, одолел сперва ровную часть расстояния до леса, затем принялся так же торопливо карабкаться вверх по склону.

Поцюпа крикнул ему навстречу:

— Левей бери, левей, тут не такая крутизна. — Он не скрывал радости, что видит Чубаря, а когда тот, сгибаясь в три погибели, вскарабкался и стал рядом, сказал: — Нехорошо у нас вышло, Родион Антонович.

Чубарь промолчал, хотя Поцюпа, наверно, и не ожидал от него никакого ответа, потом спросил:

— Где Шандов? И куда ты подевал лошадь?

— Лошадь я спрятал в лесу, — показал Василь дальше на пригорок, где чуть ли не в три яруса возвышались лохматые ели, — а Калистрат побег в деревню. Старик был прав. Бургомистр таки перехватил на большаке немцев, уже две грузовые машины проехали из посёлка в Мошевую. Отсюда как раз хорошо видать было. А твои? Где твои?

— Пошли одни.

— Правильно. Легко ли хоть избавился?

— От кого?

— Ну, от них.

— А-а, ясное дело.

— Правильно сделал, что назад не привёл их. Мы с тобой сейчас тоже подальше спрячемся-скроемся.

— Думаешь, немцы и сюда заявятся?

— Нет, если никто не подскажет. А так — по следам твоих приятелей — в самый раз. Неспокойные, скажу, товарищи у тебя оказались. Вот уж правду говорят — не зная броду, не суйся в воду. Так и тут вышло.

Солнце между тем уже стояло на западе, где-то над Веремейками, если смотреть прямо отсюда, и лучи его, падая с левой стороны, теряли острую яркость, позволяли глазу без защиты видеть все вокруг, особенно местность справа, куда попадала также часть дороги между просёлком и деревней. Наверно, Поцюпа все ещё ждал, что там, в этом промежутке, могут появиться, кроме тех двух грузовиков с немцами, которые уже прибыли в Мошевую, и другие машины, но никакого движения на дороге больше не было заметно. Наконец Василь понял, что нечего стоять тут дальше, предложил Чубарю:

— Пойдём?

И, раздвигая руками ельник, двинулся в глубь леса.

— А почему Шандов побежал туда? — спросил Чубарь, направляясь следом за ним. — Это же, наоборот, опасно?

— Тут, брат, не до собственной шкуры, — откликнулся на это Поцюпа; он остановился на голой и мягкой от слежавшейся хвои проплешине, подождал, пока поравняется с ним Чубарь, и принялся объяснять: — Тут такое дело. Может случиться, что вообще… Словом, я тебе открою секрет. В Мошевой два члена подпольного райкома партии. Ты их знаешь — Пантелеймон Рыгайла и Ефрем Ефременко. И бургомистр, не иначе, догадывается, что они не просто так остались в оккупации. Такая жизнь испокон веку в деревне, что если все и не знают точно обо всем, так догадываются. Теперь подумай сам — а что, ежели они не в курсе того, что случилось в доме волостного правления? Вот Зима ров и наведёт сейчас на них немцев. Так что приятели твои в этом смысле плохое дело сделали.

— Может, все ещё обойдётся?

— Будем надеяться. Поэтому я тебе и отсоветовал днём в Мошевую заявляться. Надо было дождаться вечера. Понимаешь?

— Да.

Поцюпа снова зашагал по ельнику.

— Этого Зимарова, — сказал он через некоторое время, — могли бы убрать давно и без вашей помощи.

— Ты не прилепляй меня…

— Я это к слову. Не трогали его потому, что пока носа своего куда не надо не совал. Конечно, доверять ему целиком не доверяли, однако и не трогали пока. Тем более что подпольщики не успели поставить на должность бургомистра своего человека. Зимаров на эту должность сразу замахнулся. Видать, и немцы навстречу ему охотно пошли, потому что жёнка из ихних.