Читаем Свое время полностью

Почему — именно мне? Только потому, что я оказался ближе всех, на краю гостевой зоны, остановился поржать с дерущихся девок? А если б не остановился, ликвидировал конфликт на опережение, то есть в точности исполнил свой долг и помчался дальше — они позвонили бы другому?

Мне хочется верить, что это не так. Они выбрали меня, потому что я лучший. Потому что меня продолжали отслеживать, простого ликвидатора, изначально предназначив для важной спецоперации. Потому что за меня поручился Гром.

Осталось четыре секунды, мои, ликвидаторские. Три. Две…

Разница оглушительна, я и не думал. По сравнению с коммунальным временем любое рабочее летит вперед, оставляя весь мир копошиться и ползать — но спецохранное время!.. Вскипает кровь, выстреливают залпом нервные импульсы, гормоны взрываются вспышкой эйфории; я знаю, что это всего лишь побочный эффект ускорения, я должен сохранять трезвость разума, держать себя в руках — но не могу. Лыблюсь, как идиот. Тянусь вверх, расправляю плечи, дышу быстро-быстро и неглубоко, как нас учили, чтобы насытить кислородом ускоряющийся организм, — и ловлю кайф. Если они сейчас видят меня, то, наверное, уже успели сто раз пожалеть о том, что дали спецзадание такому кретину.

Заново проговорить про себя. Значит, гость. Вип-гость, как они это называют. Его надо встретить и вести. Вроде бы обычная задача, вип-гостей всегда ведут ликвидаторы, да и за внестатусными гостями мы обязаны присматривать: один коммунальный наезд, не ликвидированный вовремя конфликт — и гость уже не захочет остаться, а это позор для Мира-коммуны и личная вина прикрепленного ликвидатора, смотри пункт восемнадцать дробь шесть.

Если честно, я не понимаю, почему они остаются. Что же такое должно быть у них там, на задворках, какая жуть, тоска и безнадега, чтобы захотеть остаться… не в мире-коммуне, конечно же, нет! Само собой, все задворки стремятся сюда, вот только не каждому выпадает счастье стать гостем, даже внестатусным. Я вообще не говорю про «здесь», не думаю сейчас о пространстве. Только о времени.

Они же остаются — в коммунальном. Никакого другого никто им не предлагает и не предложит никогда. В этом смысле гости мало чем отличаются от коммуналов, уверенных, что время по существу едино для всех. Ни один вип-гость ни разу не заподозрил, что его ведет ликвидатор. Что мы вообще существуем: ликвидаторы и спецохранцы, строители и штамповщики, столовые и больничные девки, инфохранцы и даже садовые бабы — рабочий класс. Мышцы и кровь Мира-коммуны. Мы, у которых есть самое главное: наше рабочее время.

Вип-гость. Сверхстатусный вип — раз к нему не приставляют обычного ликвидатора; усилием воли сдираю с лица наползающую улыбку. Но и не спецохранца, а меня, ликвидатора, которому предписано ради выполнения этой задачи перейти в режим спецохранного времени. Значит, так надо, и я выполню все, что от меня требуется.

Я проведу его, этого чертова випа, сквозь Мир-коммуну так, что он влюбится в нее с первого же взгляда, втрескается, словно в многоразовую девку, и уже никогда не вспомнит о своих вонючих задворках. Я разбросаю по сторонам, расплющу об стены и накрою радиусом ликвида всех драчливых недоростков на его пути, построю всех столовых девок в округе, чтоб они накрывали ему поляну, забросаю его шмотьем, подсуну в дом-трах лучших коммунальных шлюх. А если будет нужно, лично раскатаю его тонким слоем по мостовой. И если прикажут — лягу трупом сам.

Ради одного.

Чтобы мне вернули его навсегда — мое спецохранное время.

Я лечу. Слипаются в общую массу улицы и повороты, дом-столы и дом-сны, птицы, насекомые и коммуналы. Они больше не смешны — они статичны, как здания и камни, как неживая природа; чтобы уловить что-то похожее на движение, я должен остановиться, вглядеться, заняться только этим, а у меня нет времени. Пока он, будущий вип, еще только раскачивается на своих задворках, размышляет и колеблется, называя, наверное, Мир-коммуну «плебс-кварталом», я успею всё.

Первым делом мне надо в инфохран. Запросить досье.

В разгаре коммунальное утро, гостевая зона сверкает, отполированная несколькими проходами, но я все же ликвидирую походя две кучки свежего дерьма и пару десятков окурков; честное слово, я с удовольствием накрыл бы радиусом и самих курильщиков, вот кого ненавижу! — организму в рабочем времени необходимо насыщение кислородом, но коммуналам плевать. Какие-то недоростки и сейчас кучкуются, дымя, у стены, и мне пришлось бы задержаться, чтобы отследить признаки конфликта или хотя бы движение пальцев среди стоячих клубов дыма. Некогда. Ради чистого релакса, пролетая мимо, скручиваю на ходу пепельные головы сигарет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Самое время!

Тельняшка математика
Тельняшка математика

Игорь Дуэль – известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы – выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» – талантливый ученый Юрий Булавин – стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки. Судьба заносит Булавина матросом на небольшое речное судно, и он снова сталкивается с цинизмом и ложью. Об испытаниях, выпавших на долю Юрия, о его поражениях и победах в работе и в любви рассказывает роман.

Игорь Ильич Дуэль

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Там, где престол сатаны. Том 1
Там, где престол сатаны. Том 1

Действие романа «Там, где престол сатаны» охватывает почти весь минувший век. В центре – семья священнослужителей из провинциального среднерусского городка Сотников: Иоанн Боголюбов, три его сына – Александр, Петр и Николай, их жены, дети, внуки. Революция раскалывает семью. Внук принявшего мученическую кончину о. Петра Боголюбова, доктор московской «Скорой помощи» Сергей Павлович Боголюбов пытается обрести веру и понять смысл собственной жизни. Вместе с тем он стремится узнать, как жил и как погиб его дед, священник Петр Боголюбов – один из хранителей будто бы существующего Завещания Патриарха Тихона. Внук, постепенно втягиваясь в поиски Завещания, понимает, какую громадную взрывную силу таит в себе этот документ.Журнальные публикации романа отмечены литературной премией «Венец» 2008 года.

Александр Иосифович Нежный

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги