Свое имя

— Давай сюда! — весело крикнул Алешка. — Поместимся. Эх, и здорово, кто понимает! Гениально сказано: «Без воды и ни туды и ни сюды!» Ты захватил мыло? Чудесно. А я забыл…

Взяв у Мити мыло, он вышел из-под водяного конуса и через несколько минут от головы до пят был в синевато-белой пене, в радужных, беззвучно лопавшихся пузырях, весь блестящий и скользкий.

— Никитин сам предложил тебе пробу держать? — спросил Митя.

Алешка приложил руки к ушам, давая понять, что не слышит, и, крепко зажмурившись, кинулся под душ.

И опять приплясывал, кряхтел, шлепал себя и долго тер глаза, в которые, должно быть, попало мыло.

Митя повторил вопрос. Алешка пальцами прочистил уши, поднял наконец покрасневшие веки, но не ответил. Тогда Митя в третий раз задал свой вопрос.

— Чем интересуется человек! — Алешка насмешливо сплюнул. — А все первым делом — какая проба была. Будь здоров — проба! Сначала даже передрейфил. Слушай, продрай-ка мне лучше спинку. Потом я тебе. Взаимная выручка… — С этими словами он повернулся к Мите спиной и согнулся, упершись руками в некрашеную мокрую табуретку.

Не очень усердно водя намыленной вехоткой по розовой спине с горным кряжем из позвонков, Митя сказал громко:

— А говорят, ты добивался у Никитина…

Ему показалось, что спина под вехоткой слегка вздрогнула.

— Ты что, не обедал сегодня? — требовательно крикнул Алешка, — Да приложи силы немножко! Раздразнил только…

Митя так задвигал вехоткой, что спина в несколько минут побагровела. Часто дыша, он припал к Алешке:

— Тебе опять уши заложило? Выклянчил, говорят, пробу…

Алешка выскользнул из-под его рук, выпрямился, посмотрел на Митю дерзкими красными глазами.

— Почему — выклянчил? Кто это тебе в уши надул?

— К Никитину ходил насчет пробы?

— Ну и что? Может, это преступление — просить экзамен устроить? И в-вообще это похоже на допрос… — Он стоял под горячими струями, хлеставшими его по лицу, отплевывался беспрестанно и прикрывал глаза не то от дождя, не то от чего-то другого.

— Значит, правда, — глухим, упавшим голосом проговорил Митя и стряхнул с ресниц капли воды, будто слезы.

— Ты ведь ходил насчет своей академии, — я тебе ничего…

— Но я про себя говорил потому, что ты отказался.

— И правильно сделал, как видишь. Ты обижаешься, что ли? Я подумал: если за двоих хлопотать, ничего не выйдет. Всегда легче про одного себя говорить. А сейчас тебе уже будет проще. Ручаюсь. Дорожка пробита. Факт.

— Спасибо, — сказал Митя и по скользкому полу зашлепал из душевой.

Так вот что имел в виду Алешка, когда предсказывал, что некоторым придется догонять его вприпрыжку! Хорош дружок! И, оказывается, он «пробивал для Мити дорожку»!..

Заметив в руке вехотку, Митя швырнул ее в угол и стал быстро одеваться.

Вдохновение

Кладовщица Люся жила далеко от депо. Когда Алеша провожал ее в первый раз, он немало удивил девушку своей неожиданной молчаливостью. Люся не догадывалась, что его удручала длинная, незнакомая дорога. Боясь заблудиться на обратном пути, он мучительно старался запомнить всевозможные приметы и жалел, что у него нет при себе кусочка мела, — можно было бы тайком делать отметки на заборах, на стенах домов, как в игре, в которую играл когда-то в детстве.

Сегодня Алеша не думал о дороге. И если что мешало ему сегодня, так только разговор с Митей в душевой.

У Люси тоже было плохое настроение — не то пропал из кладовой, не то сломался какой-то дорогой инструмент, Алеша не понял, но из всех сил старался утешить ее. И это ему удавалось. Он умел и других развлечь и с неизменным успехом от себя отогнать мысли, мешающие быть веселым. Достигал он этого довольно простым средством — говорил. Говорил, как поются восточные песни, — о том, что видел. Падал снег — он говорил о снеге, причем легко вплетал рассуждения даже о снеге прошлогоднем. Если светила луна — то, разумеется, о луне. Если же, как сегодня, луна отсутствовала, то можно было сострить насчет нерасторопности горсовета…

Вскоре Люся как будто забыла о своей неприятности, смеялась, оживленно говорила о всяких деповских делах, о себе и вдруг спросила, случалось ли Алеше задумываться над будущим.

— А как же! — Он постарался тоном подчеркнуть наивность вопроса.

— Ну, и что ты видишь в будущем?

— Кончится война. Жизнь пойдет чудесная, без карточек…

— А дальше? Лет через пять, например?

— Лет через пять? Ты женишься, — предсказал он без сожаления.

Люся рассмеялась.

— Хотя бы сказал: выйдешь замуж.

— Не все ли равно…

— Как странно люди рассуждают! Угодишь кому-нибудь в депо, и сразу: «Хорошего жениха тебе!» А вот институт кончить или хотя бы техникум никто не догадается пожелать. — Люся помолчала и добавила задумчиво: — Выйти замуж, наверное, не фокус. Главное — базу создать.

— Какую базу? — искренне заинтересовался Алеша.

— Образование получить, специальность хорошую.

Алеша, как бы в шутку, сказал, что девчонкам не обязательно утруждать себя такими заботами.

— Да? — запальчиво возразила Люся. — Довольно отстало думаешь. Самое страшное — это зависимость.

Он повертел пальцем перед своим лбом:

— Что-то не дошло до меня.