Свод (СИ)

Свод, замечая, что Война всё ещё терпеливо ждёт от него ответа, снял шляпу и, уложив её рядом с собой, неопределённо произнёс:

— Не торопитесь, сэр Якуб. Я говорил вам о том, что каждый из нас сделает свой выбор в конце нашего пути. Смею заметить, мы ещё не в Риге…

[i] — Tevs,te ir vel viens! (лат.) «Отец, здесь ещё один!» — произнёс кто-то рядом.

— Paskaties vai, vins ir dzivs? «Посмотри, он жив?» — ответили ему.

— Es baidos...(«Я боюсь»)

— [ii] Jtms jagul, jums nedrikst kusteties! (лат. «Вамнадолежать, Вамнельзядвигаться») — Округливглаза, иуказываякоротким, коряжистымпальцемнаплечоРичи, устрашающевыкрикивалкакой— тоузколицыймужчина. — Jus loti saaukstejas udeni un pie tam jums ir liela reta uz pleca.velns, vins neko nesaprot. Jani, palidz man! (« вы сильно промёрзли в воде и к тому же у вас большая рана на плече. Чёрт, он ничего не понимает! Янис, помоги мне!»)

[iii] Иглица (нар.) — приспособление для плетения сетей.

[iv] Жемайты — один из народов, живущих на территории нынешней Литвы.

[v] «Нямецкае мора» — так в Великом Княжестве Литовском иногда называли Балтику.

[vi] Корона — так часто называли польское королевство.

[vii] «Португальское молоко» — имеется в виду белый ром.

ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

Не был бы это Ричи «Ласт Пранк», если бы всё решилось так легко. Ни в Риге, ни в гостях у пана Бенедикта Войны, ни даже в тот момент, когда Якуб и Свод с божьей помощью уже следовали трёхконным поездом через границу Великого Княжества Литовского, указанный выше выбор пирата формально не состоялся. Конечно же, то, что англичанин всё же ехал в Литву, говорило о многом, однако игра, начатая ранее Войной младшим и Ричмондом (он всё же сообщил ему своё настоящее имя во время собственного представления пану Бенедикту) продолжалась.

Пожалуй, стоит сказать, что пану Войне-дядюшке изрядно потрепали нервы бесконечные разговоры, споры и даже ругань этой парочки на английском языке. Взять хотя бы тот момент, когда английский друг племянника имел честь представиться хозяину «Войнаўска-клішэнскага маёнтка»[i].

Пан Бенедикт не мог не заметить того, как округлились глаза племянника, едва он услышал из уст своего новоявленного друга «Ричмонд Свод». Чуть позже, перед самым торжественным ужином, англичанин и Якуб столь увлеклись неким спором, в ходе которого в разных эмоциональных красках повторяли: «Ричмонд Свод», что едва сами не опоздали к столу и не заставили это сделать хозяина.

Гости заждались, а ведь пан Война пригласил к себе отужинать своих соседей — достойных и знатных людей. Благо и Петерсонс, и Йонсонс с женой отнеслись к этой задержке весьма снисходительно, списав её на одну из традиционных и безобидных странностей мужчин из рода Войны. Ведь и сам пан Бенедикт с трудом укладывался в рамки поведения местной знати, часто греша не принятой здесь широтой жеста и яркой индивидуальностью. Но что делать, он был богат, и ему многое прощалось.

У Йонсонсов была на выданье дочь. Понятное дело, услышав о том, что пан Бенедикт приглашает их поужинать в компании своего племянника — сына Криштофа Войны, Йонсонсы не могли отказать. Дочь их, к слову сказать, была не просто недурна собой, а являлась редкой красавицей, но, думая, что племянник ещё немного погостит у дяди (пан Бенедикт тоже так думал), они не стали её брать с собой к ужину.

Вечерняя трапеза удалась. Много шутили, разговаривали. Якуб Война очень понравился Йонсонсам, однако ужин ужином, а обедали Якуб и Свод уже в пути. Всё же не стоило пану Бенедикту, дабы усилить эффект от общения с племянником в глазах соседей сообщать тем, что отец Якуба отдаёт ему имение Мельник возле Драгичина[ii], где пан Криштоф Война — Писарь Великого Княжества Литовского и королевский подскарбий намерен открыть серьёзное литейное производство.

Будь Якуб менее воспитанным, и люби он немного меньше своего дядюшку, нечаянно выдавшего секрет брата, он уехал бы тот час же, даже не глядя на ночь, а так, он отправился

в путь лишь с восходом солнца. Пан Бенедикт вначале расстроился и злился на самого себя за неуместную болтливость, однако к утру, немного поостыв, он уже даже тихо радовался, глядя на то, как же всё-таки ярко проявлялась кровь рода Войны в Якубе.