Свиток проклятых

Кир Дрэкул осторожно ступил на самый край звезды. Вокруг тысячи некромантов коснулись ногами пульсирующих лучей. Багровое мерцание усилилось, кир Дрэкул отдернул ногу. Я внимательно следил, очень внимательно, но если бы не кир Лев, проглядел бы главное.

– Эгемон, сзади! – шепнул верный друнгарий.

Они подкрались почти вплотную. Я обернулся и воткнул лезвие кинжала в пучок кривых отражений. Бил без размаха, но достиг цели. Свободную ладонь подставил под осколки. Лодочник заворчал, но я уже показал ему пустые руки. Заметил ли он что-то, вечный неумолимый страж? В тот миг я верил, что мой поступок останется безнаказанным. Несмотря на рост, пробившуюся бородку и мужской голос, я оставался мальчишкой. Я не подозревал, что брошенные камни неизбежно возвращаются.

Затем мы шагнули вперед, и очередные врата Нижнего мира поглотили нас.

Глава 26. По особому поручению

Женька проспала сутки.

А может и больше. Порой она обнаруживала, что вроде бы не спит, уши внимали незнакомым звукам, но глаза было адски лень открывать. Она улыбалась, нежилась, и, не размыкая век, смотрела последнее кино с собой в главной роли. Тонконогие кони с подстриженными гривами несли ее в карете, но не в мрачном тонированном гробу, а в радостном фаэтоне красного дерева, на атласных подушках. Наверное, именно в таком прелестном экипаже каталась по брусчаткам Петербурга Евгения Бергсон.

Когда пришлось проснуться, все вокруг оказалось так и не так. Чистая, обитая розовым шелком комната, наверху неструганые балки без признаков люстры. На стенах подсвечники, цветы и десятки картин. Запах дров и горячей каши, золотые пятна света на плотных занавесках, теплые доски под ногами, вязаные циновки и высоченное зеркало в резной раме с гербом. Девушка ощупала расшитую павлинами льняную простыню, и пришла к выводу, что подобное белье стоит кучу денег. Откинув пуховое одеяло, она нашла на себе лишь длинную ночную рубашку, явно перешитую с чужого плеча. Свесила с перины ноги, пальцы нащупали мягкие тапки, похожие на обрезанные войлочные валенки.

При первом же сильном движении словно обожгло бок. Она приподняла рубашку – от бедра и вверх разливался огромный синяк, на коленях запеклась кровавая корка, ныл левый локоть и два пальца на левой же руке, на запястьях чернели полосы от стремян!

От стремян? О, нет, пожалуйста, жалобно зашептала вчерашняя больная. И тут нахлынуло все разом – стрельба в больнице, насквозь мокрая одежда, слепой мальчик с живым снегирем на зубах, джип с лосиными копытами, гроб на цепях в бабушкином доме, Наташа, обозвавшая выродком…

В Женечке мигом проснулась ярость. Чувство, испытанное недавно, и впервые в жизни. Значит, все произошло на самом деле, это не сон и не от лекарств. И синяки на самом деле, и царапины, и Оракул. Ох, Цесарио же погиб, а как же Привратник, что с ней?

Она слишком резко вскочила, и скрипнула зубами от боли. Казалось, крупным наждаком натерли не только избитый бок, но и плечо, и бедро, и лодыжку. Это когда мы вместе с котом упали, и по инерции проехались по льду, вспомнила она. Ко всему прочему, запеклась кровь на разбитой, раздувшейся губе, ободраны до мяса костяшки пальцев, и похоже, от ночного обжорства, начались рези в желудке. Женечка опустилась на циновку и счастливо засмеялась. Потому что все страдания были ничем. Полной ерундой, по сравнению с пропущенным, уже как минимум дважды, курсом таблеток. Лучше переломать все ребра, и вывихнуть заодно суставы, но никогда, никогда, никогда больше не возвращаться в интенсивную терапию!

Между картинами с сельскими видами белели две широкие двери. За первой дверью Женечка обнаружила вместительную ванную комнату, словно украденную со страниц французского стильного журнала. Ах, она, оказывается, всегда мечтала иметь именно такую барскую купальню, только не признавалась себе в этом. С нежно-розовыми деревянными шкафами, покрытыми слегка потрескавшейся краской. С начищенной, как полковая труба, ковшеобразной ванной, с выгнутыми дугой, фарфоровыми краниками. С деревенским туалетом, то есть с красивой резной дыркой в форме сердечка, но зато само сиденье утопало в нише, и походило на царский трон! Еще здесь красовалась грубоватая плитка, на полу и стенах, и – о чудо! – настоящая пыхтящая печка с дверцами, заслонками, и кадками горячей воды. Женечка мгновенно ощутила, как чешется все тело. Следовало немедленно нырнуть и мыться, мыться, мыться, пока никто не пришел.

Но долго побыть в одиночестве не получилось.