Свирепый черт Лялечка

А потом Кашкин толкнул речь. Что-что, а пудрить мозги он умел. Делегаты слушали, затаив дыхание. Он рассказал о встрече с дьяволом, прикинувшимся Господом много веков назад, как все это время жестоко заблуждался и вводил в заблуждение весь мир, как по наущению сатаны губил невинные души и заставлял делать то же самое других, как явился ему истинный бог и раскрыл глаза. Потом попросил у всех прощения, объявил все свои проклятья недействительными, простился и сбрил свой радужный ирокез.

Обливаясь слезами, делегаты незамедлительно повторили подвиг своего свергнутого кумира. Вскоре Дворец Съездов напоминал огромную клетку с яйцами.

Теперь бывшие папики должны были разносить по миру благую весть о прозрении, каяться и замаливать грехи. Но, оказалось, что покинуть Паханат не представляется возможным. Логово генсека блокировано бунтовщиками во главе с темноволосой девчонкой, вещей коровой со звездой во лбу, верблюдо-медведем и двумя ранее дьявольскими, а теперь благородными лошадьми вороной и белой масти.

- Сдается, что я смогу договориться с главарями о беспрепятственном выводе делегатов и прочих папиков, - удивленно хмыкнув, заявил Тусопих, заканчивайте здесь, встретимся у ворот.

Вечер вопросов и ответов

Провожаемый взглядами полными надежды Тусопих направился к выходу, а мы покинули Дворец Съездов и вернулись в зал со статуями.

- Теперь что? - С едва уловимой надеждой в голосе спросил Кашкин.

Я и сам не знал, что.

- Немного поговорим. Буду проверять твою откровенность. - Я решил не изобретать никаких велосипедов, а использовать старый, проверенный метод. Мол, мне-то все известно, а от того насколько будут правдивыми ответы зависит судьба. - Только не утомляй меня несущественными подробностями. Проведем блиц опрос.

- С пытками?

- Какой же ты все-таки идиот. Без пыток.

- Спрашивай, - обрадовано и с чрезмерной готовностью согласился сосед.

- Почему папики, а не святые отцы или еще как?

- Раньше и были святыми отцами, а один раз, ой, как давно это было, кажется...

- Я же сказал, без подробностей.

- Больше не буду. Распекал я их за что-то, ну и обронил: "Какие вы святые отцы? Папики, да и только! Отныне так и будете зваться". Пьяный тогда был. А теперь уже лет двести не пью...

- Коней почему проклял?

- Так с них все и началось, вернее с одного. Только здесь без подробностей не обойдешься.

- Валяй.

- Лет пятьсот назад это было. Тогда Паханата в сегодняшнем виде не было. Так, отгородил себе треть Злыгадбурга, правда он тогда по-другому назывался, только не помню, как. Вольготно я себя чувствовал. Очень. Еще бы. Весь мир поклонялся, почитал. Со всех частей света поставляли мне девок самых красивых для... гм... я же обещал без подробностей. Тогдашний молодой король жениться собрался. Я как молодую невесту увидел, сразу понял, вселился в нее бес, да такой сильный, что немедленно изгонять надо...

- Я, кажется, правдивость твою проверяю.

- Ну, возжелал я ее. Дело на охоте было. А король уперся. Нет, говорит, и все. Я отказа ни в чем не знал, а тут такое. Вспылил. Наорал на него. Велел одуматься, проклясть обещал. Бесполезно. Вскочил он в седло, а я в сердцах плеткой стеганул его коня. А эта скотина в обратную лягнула. И прямо туда, куда ты тогда в подъезде мне коленом въехал. Меня на носилках в резиденцию доставили. И пошло-поехало. Объявляю королевского коня не конем, а демоном и требую, чтобы монарх сжег его и прислал мне свою бабу, он в ответ предлагает покинуть королевство. Я его отлучаю от церкви, предаю анафеме и посылаю несколько святых отцов, чтобы они публично сожгли короля и его коня. Думал, только монарх взбунтовался, а народ за меня... Перевешали представителей ордена, и вспыхнул бунт. В теперешней истории о нем ничего не упоминается. Переписал я ее. А тогда еле ноги унес. Столько натерпелся... Потом, конечно, огнем и мечом непокорное королевство. А когда все успокоилось, выяснилось, что удар копытом не прошел бесследно. Хотел беса прогнать - ничего не получается. Померкло все. Объявил коней дьявольскими созданиями, велел всех на костер отправить. Лишь немногим удалось сбежать за пески.

- А женщины?

- А как ты думаешь?! Видеть их и ничего не мочь? Конечно, жечь их нельзя было, а то люди кончились бы. Объявил их отродьями, запретил появляться в храмах.

- Ирокезы?

- Это когда скрывался от бунтарей. Внешность себе изменил. В ту пору в каждом городе памятники мне стояли, каждая собака знала, как выгляжу. Я потом велел все уничтожить. Только самые удачные здесь. - Кашкин обвел тоскливым взором зал. - А волосы здесь у меня не растут. Вернее растут, но очень медленно. Всего раз пять брился, за тысячу лет, - он провел ладонью по гладкому подбородку. - Вот, я и всех, под одну гребенку, когда все улеглось...

- Теперь про коммунизм.

- Вначале хотел соединить самые мощные идеологии. А потом понял, что народ тут тупой. Да и пил тогда сильно. Из-за расстройства мужских функций. Бывало, проснусь утром, не помню ни фига, а я уже дуче...

- Пахан тоже из этой оперы?