Свирель на ветру

— Понял тебя, Венечка. Не переживай слишком-то, как говорят на том свете. Ты ж не фабричка по производству адреналина. Успокойся. А в ресторане со мной однажды вот что получилось. Прихожу туда бифштексом подзаправиться. За мясными калориями. Веселиться в тот понедельник настроения не было. А ресторан в городе Магадане расположен. Деньжата, к слову сказать, имелись нераспечатанные, под красной банковской лентой, — в заднем кармане брюк. А на дверях заведения вонючая табличка, опостылевшая всем: «Мест нет». Захотелось мне плюнуть погуще на эту самую табличку. Вынул я бандероль из заднего кармана брюк и вежливо так постучал по дверным стеклам, за которыми бандит в золотых лампасах сытно икает, да так, что на улице через дверь слышно, как он это делает, поганка. А за моей спиной две проголодавшиеся женщины культурно вздыхают, солянки сборной хотят.

Увидал бандит красную ленточку от денежной бандероли и так весь и сомлел, будто снежная баба в апреле. Откупорил двери. Сунул я ему… кукиш с маслом под нос. Он было опять инеем подернулся, да поздно: прорвались мы. Проходим в зал. А там — пусто. В смысле посетителей. Ну хоть шаром покати. То ли обед, то ли переучет. То ли еще какая хвороба санитарная. На столах мухи пасутся, да ожиревшая кошка на полу едва на ногах держится, словно раздумывает: подохнуть ей или еще недельку помучиться, то есть вкусного харча пожрать, ресторанного.

Усаживаюсь за стол и дамочек приглашаю. Дамочки, решив, что в подобной ситуации держаться нужно кучнее, присоединяются ко мне с помертвевшими улыбками на губах. Пять минут сидим, десять. Никакого по залу передвижения персонала. А персонал, чует мое сердце, изо всех щелей за моими решительными действиями наблюдает, однако — игнорирует. Буфетчица за стойкой на счетах щелкает, как кащей бессмертный — зубами. Минут пятнадцать драгоценного времени испарилось. Не какого-то местного, ресторанного, а, как мне тогда показалось, всемирного, глобального, вселенского супер-гипер-времени! А что, разве не так? Время везде одинаково — что на луне, что за пустым столом. И начал я, как говорят в районе вечной мерзлоты, потеть от злости… А я с головы обыкновенно потеть начинаю. И потянул я платок из кармана плаща, в котором за стол вынужден был сесть, так как швейцар, он же по совместительству гардеробщик, от плаща моего наотрез отказался. Тяну я нервным движением платок, напрягаюсь, как вдруг из кармана — бабах! — что-то вываливается и с грохотом по отшлифованному танцорами полу катится. И тут вспомнил я про учителя физкультуры, Митю Воскобойникова, у которого, как правило, ночевал, заявляясь с прииска в город, чтобы развеяться. Не знаю, чего ради увел я тогда у Мити учебную гранату. Лимонку, рубчатую такую, чугунную. На вид как настоящая — один к одному. Только — без взрывателя. Ну и покатилась, значит, гранатка по ресторану. Шум произвела посторонний, угрожающий. Кинулся я поднимать игрушку, на прежнее место ее запихивать. А дамочкам шепчу: «Деталь от трактора полетела. А с запчастями, сами понимаете, туго. Только в обмен на старые выдают». В общем, сморозил чего-то для собственного успокоения. И тут как будто палочкой волшебной взмахнули — начинают происходить чудеса!

Появляется метрдотель, за ним — молодой официант, оба, как балерины, так и ходят на цыпочках. Видимо, из всего персонала самых смелых и сильных отрядили. Оба в бакенбардах, официант салфеткой размахивает, мух с одного стола на другой перегоняет.

За ними, как за разведкой, еще один официант, не просто, а с подносом, тоже крепкий мужчина, правда, чуть поменьше росточком и рыжие баки покороче, нежели у двух первых, — закусь тащит, рыбку всевозможную, дичь стреляную, грудинку-корейку, лимоны-бананы! На ходу извиняется, что бананы консервированные. Будто у нас на Севере натуральные произрастают. Короче — закрутилось… Обслужили нас в итоге — за милую душу. Всех троих. Дамочки сперва кряхтели, ежились, друг на друга поглядывали, жалобно хихикая, потом, когда я шепнул им, что-де угощаю, навалились, как бурлаки на Волге. И на бананы в том числе.

По-царски мы тогда обедали. Из ресторана выходим, а нас уже ожидают. Наряд милиции. И всех троих — под белые руки берут. А меня вдобавок — «обезоруживают». Потом, когда утряслось и дамочек безвинных отпустили, капитан в отделении спрашивает меня: «Скажите, Купоросов, а этих самых… которые на гранату похожи, ананасов — не подавали?» — «Нет, — говорю, — заменили бананами». — «Считайте, что вам повезло, — сказал капитан. — Лично у меня от ананасов — изжога». Сказал и, перед тем как расстаться, сурово посмотрел мне в глаза.

* * *

В раскаленном, парном воздухе вагона, казалось, вот-вот сверкнет молния и ударит гром. Купоросов, освободившись от ресторанной «истории», склонился над медленно остывающей картошкой, вдохнул ее почвенный аромат. Ухватив огурец, протянул его мне, поощрительно хлопнув меня по плечу: