Свинцовая совесть

Она поднялась с кровати, подошла к Глебу, трепетно прижалась к нему сзади, сунула правую руку ему под футболку, пальцами нащупала шрам.

– Там у меня все в порядке.

– А здесь? – Она подняла руку, очертила пальцами вокруг левого соска.

– Что «здесь»?

– Я же чувствую, что здесь у тебя горячо… Ты же видишь, что я тебя хочу. И я вижу, что ты меня хочешь, – страстно, теряя рассудок, прошептала Ольга. – Только тебе гордость не позволяет.

– А тебе?

– Какая у меня гордость? Я предала тебя, как последняя…

Ее рука снова гладила его живот, и она не могла не чувствовать, как гудит от напряжения тело Глеба. Ольга была права, он действительно ее хотел. Но ведь он не расположен к ней и тоже умеет себя сдерживать.

– Ты хотел меня спасти, а я… Я хочу, чтобы ты меня простил… Я просто тебя хочу…

– А как же твой муж?

– Мой муж изменяет мне со своими стриптизершами. Я даже знаю, где он сейчас. Он проводит время с одной из них…

– Хочешь ему отомстить?

– Даже не думаю…

– А вдруг?

– Может, ты боишься моего мужа?

Не в бровь, а в глаз попала своим вопросом Ольга. Глеб действительно не хотел связываться со Свиридовым.

– Боюсь… За него боюсь.

– Докажи, что не боишься его, – пошла на провокацию Ольга.

Глеб не глупый воробей, которого можно провести на мякине. К тому же Ольга знает, на что он способен в бою, поэтому оправдываться ему вовсе не обязательно. Достаточно сказать «нет», чтобы с достоинством выйти из положения.

Но Дробов не стал ничего говорить. Да, Ольга предала его, но спасла Сазонова. Да и его самого в свое время вылечила и выходила. Он уважал эту женщину как врача и потому не мог позволить ей унижаться.

Он резко повернулся к ней, сгреб в охапку и уложил на кровать, на лопатки, навис над ней, глядя в ее задурманенные глаза.

– Поцелуй меня, – с чувственной, блуждающей по губам улыбкой попросила Ольга.

Но Глеб качнул головой, отказывая ей в этом удовольствии. Он пальцами нащупал резинку ее трусиков, стянул их, задрав кверху гладкие, как шелк, ноги… Ольга хотела секса, и она его получит. А целовать ее будет муж…

* * *

– Я не хочу никуда идти…

И укрываться Ольга тоже не хотела. Распарилась она, в номере душно – тело влажное от испарины. Да и Глеб сам взмок. А туча за окном все ближе, ветер все сильней и свежей. Прохладой дыхнуло и дождем.

– Оставайся, – пожал плечами Глеб.

– А вот возьму и останусь.

Дробов усмехнулся. Какое предложение, такой и ответ. Он вроде и не прочь, чтобы Ольга осталась с ним на ночь, но все-таки будет лучше, если она уйдет. И она не хотела уходить, но понимала, что здесь оставаться нельзя. И его предложение нельзя было назвать серьезным, и женщина ответила ему подобным образом. Они оба понимали, что у них нет будущего.

– Оставайся. Но только до утра. Завтра в семь утра я должен быть в аэропорту. Билет уже на руках.

– Как завтра?

Ольга приподнялась на локте, с удивлением и возмущением посмотрела на Дробова.

– Ты же сделала Гене операцию, значит, с ним все в порядке?

– А вдруг осложнение будет?.. Да и ты не мог знать, что операция сегодня будет…

– Я бы все равно уехал. Служба у меня. Всего на три дня отпустили… У меня служба, у тебя семья. Муж, дети…

– Да, сын, дочь… Дима к Юле хорошо относится. Удочерил ее…

– И вообще, он хороший. Только со стриптизершами спит, – усмехнулся Глеб.

– Ну, не без греха. А кто не грешен?

– Так я против него и не агитирую. Возвращайся к семье, а мне на службу. Мои жены – пушки заряжены, такая вот у меня судьба…

– Невеселая у тебя судьба… Хочешь, я твоей любовницей буду?

– А ты этого хочешь?

– Мне с тобой очень хорошо.

– И как мы будем с тобой встречаться?

– Ты мог бы остаться еще на пару дней.

– А потом?

– Ты бы мог взять отпуск, – замялась Ольга.

– Я приеду сюда, мы будем встречаться, а потом тебя вычислит твой муж. Тебе нужны проблемы?

– Ты прав, проблемы мне не нужны.

– Ты можешь развестись с ним и переехать ко мне. У меня квартира в Подмосковье, двухкомнатная. Машина – «Нива». Бизнеса, как ты понимаешь, нет…

– Дело не в бизнесе, – вздохнула женщина.

– А в чем?

– В отношении… С Димой у меня все серьезно, а я для тебя уже чужая… Или ты думаешь, что я этого не чувствую?

Глеб промолчал. Разубеждать человека в его правоте – не просто глупо, но и подло.

– И все равно мне с тобой хорошо. На душе легче стало, – сказала Ольга. – И уходить не хочется. Но я все-таки пойду…

Она потянулась к стулу, через спинку которого было переброшено платье, сначала надела его и только затем встала с постели, оправляя подол…

– За Гену своего не переживай, я его к себе заберу, буду беречь как зеницу ока…

– Не сомневаюсь…

Ольга снова разделась, на этот раз в ванной. Сполоснулась, насухо вытерлась полотенцем, надела платье, привела себя в порядок перед зеркалом.

Она уже открыла дверь, чтобы уйти, но Глеб взял ее за руку:

– Может, еще задержишься?

Ольга, хоть и чужой человек, но почему-то уже не хочется расставаться с ней.

Она замерла в нерешительности, стала закрывать дверь, но сама же себя и осадила. Глянула на Глеба с благодарно-печальной улыбкой. Дескать, она по достоинству оценила его благородный порыв, но в милостыне у нее нужды нет.