Свинцовая совесть

– Я не знаю, что будет делать твой муж со своими рогами, может, носить их будет, может, на стенку в кабинет повесит, – засмеялся он.

– Ну, рога – такое дело, что их нужно обмыть, – снова повеселела девушка.

Свирид чокнулся с ней, сделал глоток, и вдруг во рту у него пересохло от непонятной горечи. Такое ощущение, будто нашатырного спирта хлебнул. Сознание вдруг затуманилось, пальцы рук стали неметь, ноги налились тяжестью.

Вероника внимательно смотрела на него. Похоже, она поняла, что с ним происходит нечто ужасное.

А он сидел на стуле, боясь пошевелиться. Голова у него кружилась, перед глазами плыли красные круги. Казалось, одно неосторожное движение – и он свалится со стула, а под ним не пол, а пустота, глубокая пропасть с острыми камнями. Но не долететь ему до этого дна, его разорвет на мелкие куски еще при падении. От сильного давления разорвет.

– А я думаю, что за прибыль?.. – наблюдая за Свиридом, спросила у себя Вероника.

Ее голос эхом отдавался в ушах, будто забитых воздушными пробками.

– Я думала, ты ребенка мне сделал…

Дмитрий хотел сказать, что ему плохо, но не мог вымолвить ни слова. Дыхание перехватило, но воздух в легкие все же поступал, зато напрочь парализовало голосовые связки.

Свирид умирал, однако Веронику это, похоже, нисколько не волновало. Ему нужна была «Скорая помощь», но он уже понял, что звонить в «03» она не станет. Не будет она его спасать, потому что сама же и подмешала ему яд в коньяк.

А ведь не обмануло его предчувствие.

– Думала, это ребенок – прибыль, – всматриваясь в его стекленеющие глаза, продолжала девушка. – Так не может у меня быть детей. Я аборт сделала. После того, как твои ублюдки меня изнасиловали… Я потом с Костей была. Сразу после этого. Думала, его семя перебьет твое… Глупая была… Молодая была, глупая, потому и думала так… А глупой была, не потому что молодая. А потому, что твои ублюдки меня как последнюю б… трахнули!.. – зло выплеснула в лицо Свириду Вероника.

Тело его парализовало, сознание угасало, но все-таки он слышал ее и понимал.

– Сначала свадьба, а потом похороны. Собачья свадьба с твоими псами… Ты меня заказал! Ты меня под своих ублюдков бросил!.. Если бы не Глеб, меня бы уже в живых не было! Глеб меня спас. И всех твоих ублюдков вырезал!.. Я его просила, чтобы он тебя, тварь, убил! Я просила, а он не смог! Потому что его твоя сука Оля по голове ударила! Как змея подколодная, ужалила его!..

Свирид все хуже слышал, но ее голос зазвучал громче. Распалилась Вероника, взбесилась от ненависти к нему.

– Глеб рвался к ней, спасти ее хотел, а она его ужалила! Потому что гадюка! И под тебя легла, потому что гадюка! Гад с гадюкой – отличная пара!.. Твои ублюдки меня изнасиловали! Ты хотел меня убить! Я тебя ненавидела! Да я молилась, чтобы ты сдох где-нибудь под забором, как последняя собака!.. А ты подъехал ко мне крутой, такой весь пушистый! Такой весь не при делах! Шуры-муры, трали-вали, да? Трахнуть меня захотел, как будто ничего не было! А было! Все было! И я все помню!.. И я тебе не твоя сука Оленька, я не проститутка! У меня гордость есть! Ты подыхать собираешься? – вдруг истерически взвизгнула Вероника.

Похоже, по всем ее расчетам, Свирид должен был уже умереть, а он по-прежнему сидел с открытыми глазами, смотрел на нее, все видел и слышал. Что-то не по плану пошло. Но это не радовало, потому что дно уже совсем близко. Сейчас в голове что-то лопнет, и все…

– Я тебя спрашиваю, ты подыхать собираешься?

Она вдруг схватила его за шкирку, столкнула со стула. Падая, Свирид ударился головой о пол, перед глазами все смешалось, и сознание по гудящей спирали ухнуло куда-то в бездну.

Глава 19

Город шумит за окном – машины мимо проносятся, сигналят, трамвай позвякивает и постукивает. Небо чистое, солнце, туча на горизонте собирается, обещая грозовой ливень, но дождь в жаркую погоду во благо. Кондиционера в номере нет, однако через открытое окно в комнату ветром с реки заносит свежий, чуть пахнущий тиной воздух. Река не очень близко, метрах в трехстах от гостиницы, но все это пространство занимает городской парк, сосны там и вязы с пышными кронами, хорошо бы посидеть на скамейке в шелестящей тени. Но Глеб не поднимается с кровати, лежит на ней и тупо смотрит в телевизор. Не выйдет он в город ни при каких условиях. Завтра утром у него вылет, а к обеду он будет уже в Москве. Уезжает он с чистой совестью, потому что Ольга согласилась прооперировать Сазонова. Сказала, что случай действительно тяжелый, но небезнадежный. И операция будет сложная, и уход понадобится серьезный, но Ольга все берет на себя.

Операция будет дня через три, однако Глеб не может ждать, у него служба. Сегодня вечером он сходит к Сазонову в больницу, пожелает ему всех благ, вернется в гостиницу и будет смотреть телевизор, пока не уснет. А утром: чемодан – вокзал – Москва. И никаких проблем.