Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Иногда было трудно отделить реальное отношение детей к пережитому от их читательских предпочтений. Многие дети в Западной Германии по-прежнему увлекались романами о краснокожих Карла Мая и Джеймса Фенимора Купера, а популярные романы Вилли Генриха, Альбрехта Гуса и особенно Ганса Гельмута Кирста о злоключениях в целом порядочных и не приверженных идеям нацизма солдат на Восточном фронте задавали тон многим другим произведениям о войне. Только в 1959 г. в фильме Бернхарда Вики Die Brucke («Мост») немецкая аудитория увидела явное антивоенное послание. Но и тогда, наблюдая за тем, как семеро мальчишек бьются насмерть, защищая не имеющий стратегического значения, оставленный вермахтом мост, некоторые зрители с воодушевлением реагировали на эти картины героического сопротивления. На экране герои противостояли американской артиллерии и танкам – можно только догадываться, какой была бы реакция зрителей, если бы танки в фильме оказались советскими [55].

Уве Тимм был слишком мал, чтобы ходить в школу при Третьем рейхе. Но благодаря отцу, который участвовал в обеих мировых войнах и в 1920 г. служил в Добровольческом корпусе, Уве еще в детстве научился щелкать каблуками и вытягиваться по стойке смирно, чтобы доставить ему удовольствие. Он продолжал радовать отца и после войны: однажды в поезде он отказался от плитки шоколада, которую протянул ему американский офицер. Уве знал, что его постоянно сравнивают с погибшим братом. Карл Хайнц, старше его на 16 лет, был настоящим любимцем семьи. Высокий, светловолосый и голубоглазый, брат Уве был храбрым, но в то же время чувствительным юношей – дома он часто садился под окном, чтобы почитать или порисовать в уединении. И хотя Карл Хайнц умер в полевом госпитале, когда его младшему брату было всего три года, его тень продолжала омрачать детство Уве. В разговорах родители то и дело вспоминали старшего сына – они страстно желали, чтобы он остался жив, и часто гадали, что было бы, если бы он не пошел добровольцем в СС, если бы в полевом госпитале ему перелили больше крови, если бы ему лучше прооперировали простреленные ноги. Когда по вечерам в гости приходили старые товарищи, отец снова переживал ключевые моменты войны и обсуждал с ними, как можно было выиграть Курскую битву, в которой сражался Карл Хайнц. Но Уве не мог спросить, чем занимался его брат в СС и почему он ушел добровольцем, – просто так поступали «все храбрые мальчики». Семейные разговоры всегда шли одинаково, и через некоторое время Уве начал воображать, а затем видеть во сне брата, которого едва знал. В конце концов он решил выяснить, каким на самом деле был его брат, и прочитал его письма и тонкий дневник времен службы в дивизии СС «Тотенкопф», однако это произошло уже после того, как умерли родители, так упорно уклонявшиеся от расспросов Уве. Дневник не открыл ему ничего существенного – он обрывался за полтора месяца до смерти Карла Хайнца словами: «Я думаю, бессмысленно писать о таких жестоких вещах, которые иногда случаются» [56].

Но в середине 1950-х Уве еще только начинал облекать в слова вопросы, которые хотел бы задать. И, как многие другие подростки в Западной Европе, он принялся оспаривать авторитет отца в других областях, отвергая его нравственные принципы – порядок, послушание, долг, умение держать спину прямо – с таким же негодованием, как и требование возвращаться домой к десяти вечера. Четырнадцатилетний Уве купил свою первую пару джинсов, начал слушать джаз и смотреть американские фильмы. Фотографии Карла Хайнца в униформе гитлерюгенда и высоких ботинках, с лицом, казавшимся еще серьезнее из-за прямого пробора, постепенно стали выглядеть так, будто пришли из другой эпохи [57].

12. Освобожденные