Связной

— Конечно же, помню, — все более оживлялся Геннадий. — Он мне тоже сразу понравился. Понимающий такой… Славный мужик! Вот только он старший лейтенант, а не полковник. Хотя, конечно, когда-нибудь им станет…

— Я все время путаюсь в этих воинских званиях, — махнула рукой Людмила и положила на стол объемный бумажные пакет: — А это тебе.

— Что здесь? — удивленно спросил Копылов

— То, что обычно положено давать больным: банка сока, яблоки, пара апельсинов, груши.

— Спасибо! Только какой же я больной? Думаю, что меня скоро выпишут.

— А как скоро?

— Сказали, что через несколько дней могу ходить. Пусть с палочкой, но все-таки на своих двоих. Я уже и так совершаю небольшие прогулки, правда, с помощью сестрички.

— Уверяю тебя, со мной ты быстро поправишься.

— Очень на это надеюсь. Знаешь, Люся, я так рад, что ты пришла. Ты даже представить себе не можешь, как мне было без тебя тоскливо. Уверен, что теперь все у нас будет хорошо!

— Я тоже на это очень надеюсь.

— Даже не представляю, как я без тебя жил раньше.

Вошел доктор. Высокий. Представительный. Посмотрел на часы и неодобрительно покачал головой:

— А вам уже пора, барышня. Геннадий слишком слаб для долгих посиделок, а потом, сейчас у нас начнутся процедуры. Ведь я же должен передать его вам живым и здоровым. Или вы возражаете?

— Ни в коем случае! — Поцеловав Копылова в щеку, Людмила поднялась. — Я пойду. Встретимся завтра.

— Если бы ты знала, как я не хочу с тобой расставаться, — признался он.

— Я все понимаю. Ты потерпи немного, это недолго.

Людмила ушла, оставив после себя пряный аромат духов.

— Вот что, молодой человек, я вам не хотел говорить при девушке, но сейчас к вам должен подойти ваш коллега. Не знаю, откуда он там… Разведка, контрразведка или НКВД… Но он очень просил сделать так, чтобы в палате никого не было. Так что не обижайтесь на меня. Я немного поторопил вашу даму.

— Значит, процедур не будет? — хмыкнул Геннадий. — А я ведь уже настроился.

— Обязательно будут, — серьезно заверил доктор, — но только немного позже.

Ободряюще улыбнувшись, военврач вышел. Через несколько минут в палату вошел Тимофей Романцев в накинутом на плечи халате.

— Ну, здравствуй… пропащий!

С момента их последней встречи, случившейся три дня назад, Копылову показалось, что он слегка осунулся. В глазах отсутствовала прежняя боевитость, а голос, ранее звонкий, прозвучал глуховато. Наверняка мечтает о лишних часах сна.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

— А где твой сосед?

— С ним все в порядке. Сказали, что будет жить. Сейчас он на перевязке.

— Послушай, Гена, то, что я тебе сейчас скажу, весьма важно.

— Я само внимание, — произнес Геннадий и для убедительности слегка приподнялся, подмяв под себя скомканную подушку.

— На твою последнюю радиограмму пришел ответ. — Романцев внимательно посмотрел на Копылова, взиравшего на него в ожидании. По тону, с каким была произнесена фраза, было понятно, что это еще не все, и Геннадий терпеливо дожидался ответа. — Резидент остался без связи, и в Центре рассчитывают, что он может использовать твою рацию.

— Значит, я должен встретиться с резидентом? — не скрывая волнения, спросил Копылов.

— Получается, что так. И мы надеемся, что ты не подкачаешь. От этой встречи будет зависеть очень многое.

— Я не подведу… Но почему в таком случае Центр не высылает ему радиста с рацией?

Пожав плечами, Романцев ответил после некоторой паузы.

— Можно только догадываться… Думаю, они не хотят рисковать резидентом и привлекать к нему какое-то внимание. А ты уже проверенный агент, положительно зарекомендовавший себя, так что им легче работать через тебя. Ты согласен?

— Получается, что так. Они написали, когда встреча?

— В среду. Резервный день — суббота. Думаю, что до среды ты вряд ли оправишься, а вот к субботе военврач мне пообещал, что поставит тебя на ноги. Бегать, конечно, не сможешь, как в прежние времена… но вот доковылять до места встречи — вполне! Так что ты скажешь?

— Я согласен.

— Вот и отлично. Во время твоей встречи мы будем неподалеку.

— Но я бы хотел встретиться с резидентом один на один. Он может заметить наблюдение и не подойдет.

— Возможно, что ты прав, так и сделаем. А сейчас отдыхай пока. Тебе нужно набраться сил, впереди у нас немало работы.

Романцев ушел. Поворочавшись с боку на бок, Геннадий решил поспать. Все-таки для больного сон — это первое дело. И, прикрыв глаза, как-то незаметно уснул.

Нельзя сказать, что к субботе Копылов излечился полностью — кости продолжали ныть и покалывать, принося при этом массу неудобств, но позволяли ходить. Так что при должной тренировке через месяц уже можно будет бегать трусцой.

Заказав такси, Геннадий высадился метров за триста от лесопарка и, опираясь на тросточку, зашагал к выходу. В застиранной гимнастерке и стоптанных сапогах, опирающийся на трость, он не привлекал к себе внимания. Таких, как он, в городе было много, встречались даже без ног и на костылях, так что ему в какой-то степени еще очень повезло.