Святослав Загорский. Закон Севера

Теперь он муж не только муж, но и князь. Такой, как и Святослав. Ладимир усмехнулся: более месяца назад он был в темнице, отсчитывая секунды до своей кончины. Объявленный убийцей. А теперь, теперь на него несмело смотрит жена. Не простая баба деревенская, а сама княгиня трепещет под его взглядом.

Ладимиру было страшно прикоснуться к ней. Может, у князей что другое принято, когда ложишься в койку. Но про то он не знал. Да и с неопытными дел в жизни не имел.

Подошёл к Ольге. Та шумно сглотнула. По всему видно, волновалась и она. Стоило ему прикоснуться к её одеждам, Ольга остановила его. Отступила, рукой показав на кровать. Ладимир присел на неё, внимательно наблюдая за женщиной. Княгиня опустилась перед ним на колени и доверительно заглянула в глаза.

– Святослав. – Ладимир чуть скривился, негоже было начинать жизнь с обмана, но ничего не попишешь. Он жизнью обязан Загорскому.

Тем временем Ольга коснулась его щеки, ласково провела по лицу:

– Я рожу тебе сильных сыновей! Буду верной женой, другом, союзником! От тебя прошу только одного: уважай и береги меня и нашу семью! С бабами другими койку не дели! И детей незаконнорождённых в дом не приводи! Обещаешь?

Ладимир не ответил, молча притянул и поцеловал княгиню. Ольга разумела это по-своему, согласием на её вопрос, и ответила не так страстно, но по мере своих сил и воспитания. По Ладимиру, жена суховата да жестковата, но она старалась, и он тоже старался. Легла под мужа, раздвинула ноги и зажмурилась, кусая до крови губу, когда муж ею овладел. Она не стонала, не прогибалась, не шевелилась. Вообще. Терпеливо исполняла супружеский долг.

Ей показалось это неприятным. То, как мужчина часто стукался в неё. Было в этих резких движениях что-то животное. Не человеческое, не доброе и плавное, а унижающее и грязное. Ольга искренне недоумевала, ну как это могут называть любовью? Только тогда поняла, что нравится это только мужчинам, в ком от животных, по-видимому, гораздо больше, чем в женщинах, кои делают это дело для продления рода только.

Вздрогнув, мужчина расслабился. В ней было так мокро, что захотелось сразу обмыться да вытереться. Муж лёг на подушку рядом и очень быстро уснул. Ольга пошевелилась гораздо позже, когда луна стала пропадать с небосклона, а петухи огласили окрестности криком. Поднялась, привыкая к новой себе, такой чужой и неправильной, как ей казалось. С отвращением омылась, отбрасывая тряпицы подальше от себя, да вышла в личные полати, чтобы позвать служанку и привести себя в порядок.

Отец внимательно рассматривал дочь, примечая, что в ней изменилось. Но Ольга была воспитана правильно, как княжна. По сжатым зубам понял, что не понравилось быть ей замужем за князем. С радостью выдохнул. Значит, легче ему будет убедить её. Втянуть в свой план.

– Как ты, дочь моя? – вопросил Володимир, когда они сидели за столом и завтракали. Редкие служки, что проходили в княжеских полатях, завидев их, кланялись и покидали помещение, давая уединиться отцу с дочерью.

– Благодарю, батюшка. – Ольга держалась, держалась до последнего, но когда отец погладил её по голове, как в детстве, когда она забиралась ему на колени и делилась со всеми горестями, расплакалась.

– Ох, доченька моя, – Володимир выглядел действительно обеспокоенным, – как чувствовало моё сердце, не надо тебя за этого медведя замуж отдавать. Он что, тебя обидел?

Ольга испуганно вцепилась ему в рукав.

– Нет, батюшка, нет, не обижал он меня.

Володимир прищурился и, словно не заметив, о чем только выпалила дочь, убедительно произнёс:

– Знаю, что он груб да неотесан! Все вижу! Думал я, что добро для народа своего делаю, жизни сохраняю. А вот оно как оказалось! Теперь ты сама только сможешь себя защитить. Ежели будешь умной, то сможешь решить все сама, а я как отец буду на твоей стороне! – Чубанский прежде оглянулся, убеждаясь, что их никто не подслушивает, достал из тайного кармана и протянул бутылек с прозрачной, как слеза, жидкостью. – Ежели тебе станет невыносимо, добавь это в напиток!

Ольга с широко открытыми глазами смотрела на Володимира.

– Я уверен, что ты достойна быть великой княгиней, а не подстилкой этого увальня Загорского. Ты сделаешь все правильно!

Более Чубанский не остался, бросая дочь одну, чтобы решилась Ольга на его план быстрее, а в том, что она его прекрасно поняла, то Володимир не сомневался.

Глава двадцать шестая

Воевода вышел во двор, когда ему из Домны доставили два трупа: душегуба-Хорвача да убитого Никиты, выгрузили их на землю. И если труп душегуба был без головы, то одухотворённое выражение лица Головомоя пугало.

– А потом Осинка-северянка голову душегубу и отрезала… – сказывал хозяин кабака Гусак, на постое у которого произошла эта беда.

Твердислав перебил рассказчика, наклонился и пошебуршил у Никиты за пазухой.