Священный Грааль отступников

Кася продолжала объяснять цель своего прихода, исподтишка рассматривая открывшего ей человека. Первое впечатление было самым банальным. Средних лет мужчина с изрядно поредевшими волосами, тонкой сеточкой морщин, ореховыми глазами и бледным лицом затворника. Он слушал ее с явным неудовольствием, но природная сдержанность или воспитание не позволяли ему, по всей видимости, сразу выставить ее за дверь. На ее сообщение о бедственном положении Олеси мужчина никак не отреагировал.

– Я могу пройти? – не давая ему опомниться, произнесла Кася.

Она решила действовать напористо. Поняв, что так просто от настойчивой гостьи не отделаться, Вензалинов с видимой неохотой пригласил ее к себе. Кася прошла вслед за хозяином по узкому коридору и оказалась в сумрачной гостиной. Большая, метров сорок, комната была обставлена просто: несколько высоких забитых книгами шкафов, старинный круглый стол с несколькими стульями и изрядно потрепанная мягкая мебель. Только украшенный голубыми изразцами старинный камин выделялся на фоне этой более чем скромной обстановки.

Пока она оглядывалась, Вензалинов вздохнул и без всяких обиняков сказал:

– Итак, насколько я понял, вы пришли хлопотать за Олесю. – Она попыталась было продолжить свою речь, но он ее остановил одним властным движением руки: – Я все прекрасно понял, можете не продолжать, барышня, только мне не ясно, какое отношение вся эта история имеет ко мне?

Кася остолбенела.

– Как – какое отношение?! – только и выговорила она.

– Вот так, – совершенно равнодушным голосом продолжил хозяин дома, – девочка осталась одна, но, насколько мне известно, существуют различные органы опеки, детские дома, интернаты, приемные семьи, наконец. Я-то тут при чем?

– Вы же ее дедушка!

– Согласно документам – да, но только согласно документам, – возразил ей Вензалинов, – в остальном мы совершенно чужие люди. Кроме того, я на пенсии, ресурсы мои ограничены, поэтому я абсолютно не вижу, каким образом могу помочь моей так называемой внучке.

Он говорил без всякой злобы, словно объяснял непонятливому ученику простую и всем известную истину.

– Так получилось, что я в курсе того, что случилось, – сменила тон на более проникновенный решившая пойти ва-банк Кася, – но никакой вины Олеси в вашем конфликте с дочерью нет!

– Конфликте с дочерью, – вздохнул Вензалинов, – что вы знаете об этом? Если бы я был менее воспитанным, я бы поинтересовался, какое право вы имеете говорить на эту тему? Но, впрочем, вы думаете, что защищаете добро, свои принципы и прочую чепуху, поэтому оставим этот разговор… Юля, к сожалению, предпочла закопать свой талант на хуторе Стрельцовых, и так как она была совершеннолетней, никакой возможности остановить это безумие у меня не было. Поэтому говорить о моих отношениях с дочерью, как о простом конфликте, смысла не имеет. Мы просто стали чужими людьми…

– Я видела Юлины картины, они потрясающие! – Кася перевела разговор на другую тему.

– Моя дочь была удивительно талантлива, даже нет, не просто талантлива, гениальна! – Впервые в бесстрастном голосе Вензалинова послышались человеческие нотки.

Кася, поняв, что наконец пробила брешь в бронезащите хозяина дома, подхватила:

– Я читала письма ее учителя из Строгановского, он тоже считал, что она гениальна. Вы хотели бы познакомиться с ними? У меня копии в планшете.

– Не откажусь, – уже вполне заинтересованно заявил Яков Александрович.

Кася нашла нужный документ и, достаточно увеличив, протянула I Pad хозяину дома. Тот внимательно прочитал:

– Значит, Юлины картины заинтересовали даже владельца лондонской галереи, – задумчиво произнес он.

– Похоже, что да.

– Где они сейчас?

– Картины?

– Конечно, – подтвердил бывший директор школы.

– В надежном месте, – уклончиво ответила Кася.

– Насколько я осведомлен, я имею право претендовать на наследство Юли как ее ближайший родственник.

Кася слегка опешила. Она не рассматривала ситуацию с такой точки зрения.

– Наследницей является Олеся, – как можно тверже заявила она.

– В таком случае я подумаю о том, чтобы стать опекуном внучки. Насколько я понимаю, вы пришли именно за этим, – с оттенком издевки произнес он.

Касе ничего не оставалось, как только признать свое поражение. Вензалинова интересовали картины, а не собственная внучка. Впрочем, чтобы завладеть ими, он был готов согласиться и на участие в судьбе внучки. Кася представила себе реакцию Олеси, и у нее засосало под ложечкой. Но так просто сдаваться она не собиралась.

– Конечно, – решила схитрить она, – больше всего меня интересует будущее Олеси.

– И было бы несправедливо оставлять ребенка с совершенно чужими людьми, этими Петуховыми.

Осведомленность Вензалинова удивила Касю. Насколько она помнила, про семью, приютившую Олесю, она ничего не говорила. Значит, бывший директор школы был гораздо осведомленнее, чем старался казаться.

Тем временем явно расположившийся к своей гостье Вензалинов неожиданно предложил:

– А не выпить ли нам чаю?

– Давайте, – согласилась Кася.

За чаем Вензалинов разговорился: