Священная Гора

Значит, вот оно что. Только имя ребёнка придётся сменить. Вот она, тяжелейшая часть требуемой цены, о которой он смутно подозревал, но которую не прозрел. Вот и названо имя последней монеты, которую не заплатить. Отнять Ари у Ари; смыть частичку его детского «я», как смывают с доски надпись мелом. Не удастся сделать это только на бумаге. Нам придётся жить в стенах миссии и звать сына каким-то навязанным ему именем. И это только одна жертва из всех, которые принесём не столько мы, сколько он. Это мы, а не западный бог, не миссия и не болезнь — мы предательски запретим ему читать любимые сказки и мечтать о приключениях его любимых героев. В ожидающей нас новой жизни эти герои считаются демонами, и мы обязаны будем внушить это Ари. Даже детские песенки нам придётся у него отнять — в них ведь тоже встречаются Тёмные боги. Мы отменим часть нашего сына, ради выживания остальных его частей мы её похороним и запретим Ари быть Ари. И вместе с этой заваленной грудой лжи частью Ари будет убита, схоронена его вера в мир.

Отец глянул на малыша. Лицо Ари ничего не выражало, кроме недетской усталости и недетского же смирения, и отец не хотел знать, что ещё спрячется с этого дня в глубине его глаз. Если слова «правоверной» уже смогли пробить незаметную трещину в сознании сына, то оставалось только надеяться, что через неё не уйдёт невосполнимое. У отца оставалась слабая надежда, что малыш сказанного не понял. Такую страшную вещь, как отнятие детских имён, и правда было трудно понять. Ещё диче звучал их мотив. Но Ари был смышлёный мальчик, хотя и больной, и он многое понимал.

— Покиньте мой дом! — с неожиданной лёгкостью сказал керальский инженер.

Собственного спокойствия ради он старался не замечать выражения лиц уходящих миссионеров. Женщина ещё сильнее поджала тонкие губы. А весёлый толстяк просто скис и ушёл с таким видом, будто бы ему снова не удалось дёшево купить подержанный телевизор, и он принял это с почти равнодушной досадой.

Они не стали спорить, слава богам и святым. Они не тратили своих дорогих слов на безнадёжно заблудших дикарей.

* * *

Иммунобольные массово умирают во время сезона дождей. Их уносят инфекции, их губит грязная вода, их тела не выносят простуд и быстро сдаются вирусам гриппа. Даже тепло очага не может изгнать лихорадку из их продрогших костей. Река набухает и нередко захватывает гниющие летние свалки, и вода ниже по течению становится смертоносной. Когда свирепствует грипп, город полнится лицами в марлевых масках. Гриппы Юга косят слабых и больных, как траву, и тела бедняков, завёрнутые в бумажные ткани, закапывают в общих могилах за городом. Для кремаций под открытым небом всё вокруг слишком сыро.

Когда вместе с долгожданными дождями с далёких островов юго-востока явился очередной грипп, основатель западной миссии слишком поздно понял свою ошибку. У него не было опыта жизни на Юге и особенно не было опыта с местными штаммами гриппа, ну а обменяться опытом с врачами поликлиник Керали ему в голову не пришло. Он доверял своему штабу западных врачей и медсестёр, а те доверяли своей компетенции больше, чем даже страстнейшим молитвам. Уже в первый месяц сезона дождей миссия стала домом для сотен новообращённых больных. Они лежали на нарах в большом общем зале под уходом сестёр милосердия, в уверенности, что уже выздоравливают, и ежедневно глотали таблетки чудо-лекарства. Все они прошли курс инъекций, и некоторые больные, окрылённые надеждой, начали даже вставать. Такие больные жили вместе с семьями в отдельных комнатах, и это дало многим из них возможность выжить, когда, никем не замеченные, в тот большой общий зал вошли невидимые убийцы и принялись за работу.

Большинство иммунобольных миссии умерли на седьмой неделе сезона дождей. Керали дрожал под крышей ливней, туманов и гроз. На улицах плескались глубокие лужи, и в них завелись насекомоподобные рыбки. Врытые по подбородок в землю каменные истуканы по нос и по брови были в воде. Вечером горожане провожали деревянные статуи летних богов в их путь вниз по великой Реке, и дождь медленно заливал плошки с горящими благовониями на плоских животах статуй. Основатель западной миссии ошеломлённо смотрел, как работники городской санитарной инспекции десятками выносят из миссии трупы. Это был страшный удар, но и он не смог бы оторвать правоверных от их великого, правого дела, если бы ушлые инспектора не конфисковали у медсестёр и больных их таблетки и не обнаружили лабораторным анализом, что это практически обыкновенные, слегка навороченные витамины.

Нарочито медленно садясь в бронированный автобус под охраной отряда полиции, на глазах у возмущённо вопящего сборища местных язычников за оцеплением, глава миссии думал, что его витамины, пусть даже они никого не лечили, наверняка помогли хотя бы некоторым из вверенных ему Господом людей одолеть грипп. И в этом, пусть даже ни в чём ином, он был полностью прав.