Светло, синё, разнообразно…

– Ах, какая прелесть! – Ах, какая новость!
– Просто быть не может! – Очень может быть!
– Ай да примадонна! – Где у нее совесть?
– Надо обсудить… – Надо обсудить!

БАРОНЫ

А мы пораскинем, а мы пообсудим,
Кое-что уступим, кое-где прижмем.
Поглядим-посмотрим, зря гадать не будем,
Поживем – увидим, и переживем.

КЛЕРОН и ГЕРЦОГ у раскрытого сейфа.

ГЕРЦОГ. И это моя казна? Тут же одни отчеты. Где золото?

КЛЕРОН (смотрит отчеты). Здесь, герцог, здесь.

ГЕРЦОГ. Да? По-моему, это бумага. А где же брильянт Мекленбургов, мой алмазный фонд? Его похитили!

КЛЕРОН. Да нет, ваша светлость. Просто сперли. Вы нищий, герцог.

ГЕРЦОГ. Тщательное расследование, тяжкое обвинение, лишение прав, конфискация имущества, смертная казнь.

КЛЕРОН. Ни в коем случае! Это же гении! Смотрите: за стрелков получали по тысяче, а писали по сто. А за поваров наоборот: платили по сто, а выписывали по тысяче. Да они вам из камня воду выжмут! Изо льда огонь высекут.

ГЕРЦОГ. Так. А мой брильянт?

КЛЕРОН. Достанут. Из воздуха. Вот увидите.

ГЕРЦОГ. Клерон… в какое болото я вас затащил.

КЛЕРОН. Как телегу. (Смеется.) Зато из какого вытащил.

ГЕРЦОГ. Что вы там хихикаете?

КЛЕРОН. Представила себе: болото, а вы телегу тащите… (Поет басом.)

Ты моя телега, эх ты мое горе,
Ты скажи, телега, что это скрипит?
То ли твои оси, то ли мои кости,
Кто из нас с тобою инвалид?

ГЕРЦОГ (тоненько).

Плачут мои оси, трещат мои спицы,
Что же ты, хозяин, дегтю пожалел?

КЛЕРОН.

Подожди, телега, дойдем до ночлега,
Я те смажу, коли буду цел.

ОБА. Раз-два, взяли! Еще взяли! Ну, еще немножечко, поехали.

Полутанец-полуобъятие.

КЛЕРОН. Ваша светлость…

ГЕРЦОГ. Я нищий! Прекрасно! Я нищий! Удивительное ощущение. Можете признаться мне в любви: я безусловно поверю.

КЛЕРОН. Еще бы! Влюбиться в бедного, но благородного – нет ничего легче. Нет, дорогой мой герцог, сначала я озолочу вас, набью ваши карманы брильянтами, наполню ваши житницы хлебом – вот тогда попробуйте мне не поверить!

ГЕРЦОГ. Нет-нет, к дьяволу эту телегу! Ну вытащим мы ее из болота – она тотчас же ввалится в другое!

КЛЕРОН. А мы не пустим!

ГЕРЦОГ. Какая самонадеянность!

В стороне появилась ЭМИЛИЯ.

КЛЕРОН (заметила). Герцог, это преждевременно.

ГЕРЦОГ. О чем вы?

КЛЕРОН. О введении смертной казни для казнокрадов.

ЭМИЛИЯ. Бедная Клерон, нет, это ужасно, что вам придется тратить время на такую прозу, как наше герцогство, но что делать? Александру действительно нужен хоть кто-то, а тем более вы. Я уверена, мы подружимся, здесь иногда так одиноко. Александр, вы позволите нам поговорить, я бы посвятила нашу новую хозяйку…

ГЕРЦОГ. Эмилия, это уже сделано.

КЛЕРОН. Ваша светлость, я присоединяюсь к просьбе герцогини.

ГЕРЦОГ. Я полагал, есть более неотложные дела. Впрочем, извольте.

Выходит.

ЭМИЛИЯ. Не-на-ви-жу!.. Вы не курите? Говорят, все актрисы курят. Ну? Как вам его светлость? Актрису – в министры – это по-царски, а? Верно? А вот как он будет потом…

КЛЕРОН. Потом?

ЭМИЛИЯ. Ну да, когда вас придется понижать в должности. Или вы поверили в эту комедию?

КЛЕРОН. Мы актеры… мы обязаны верить в предлагаемые обстоятельства.

ЭМИЛИЯ. Ну, что вам предлагают, это ясно, но зачем же понимать так буквально? Вы же не Матильда.

КЛЕРОН. Матильда?

ЭМИЛИЯ. А он не рассказывал? Какая скромность. Матильда была вторая… нет, первая. Пасторская дочка, голубица, деревенщина, каких мало. Ей, правда, поручена была всего лишь библиотека. Считается, что мой муж любит читать. Но, сами понимаете, беседовали они не о книгах. Если вообще беседовали: в постели его светлость обычно молчалив и агрессивен.

КЛЕРОН. Точь-в-точь как мой второй… нет, третий. Представляете? Шкипер из Дувра: чугунная тумба и золотая шерсть. Я тогда посуду мыла в кабаке: оставалась допоздна – он, бывало, придет, руку вот сюда положит, ка-а-ак…

ЭМИЛИЯ. Расскажите лучше о четвертом.

КЛЕРОН. Драгун! Усач! Представляете? Кривые ноги и черная щетина. Проткнул моего шкипера с первого взмаха, да так, что все кишки наружу…

ЭМИЛИЯ. Да, вам есть что вспомнить, дорогая. Но мы отвлеклись

КЛЕРОН. От Матильды?

ЭМИЛИЯ. Да бог с ними со всеми. Вопрос только в том, кто из вас двоих быстрее разочаруется в партнере.

КЛЕРОН. А в вашем случае – кто?

ЭМИЛИЯ. В нашем случае, дорогая, разочарований вообще быть не может: государственный брак – дело политическое, а не полюбовное, чувства полагается демонстрировать, а не испытывать – как в театре, если я не ошибаюсь.