Свет. Испытание Добром?

События в Зиппле удивительным образом повлияли на наших друзей, придав им небывалого нахальства. Они больше не таились по кустам, не избегали случайных встреч. Они гордо шествовали по дороге, выставив напоказ магическое яйцо, и, стоило кому-то из караульных их окликнуть, начинали громко и негодующе орать: как смеет он задерживать божьих слуг, спешащих к святому месту, дабы вернуть былую благодать реликвии, оскверненной неверными? Если же несчастный заикался, что божьи слуги обычно одеваются несколько иначе и на нищих оборванцев бывают похожи редко, – ему еще больше доставалось. Ага! Сами развели в своих землях разбойников и воров, не гнушающихся посягать даже на имущество божьих людей, и сами же, вместо того чтобы искоренять преступность, упрекают несчастных обобранных путников, что те, видите ли, недостаточно хорошо одеты! Разве тому учат нас Девы Небесные?!

Караульные, будь они из числа простых мужиков или из наемников-ифийцев, в богословии разбирались слабо, в спор о том, чему именно учат нас Девы, а чему не учат, предпочитали не вступать и скандальных спутников пропускали. Только один раз в составе караула снова был хейлиг, но и он на поверку оказался деревенским простаком. Прежде большинство хейлигов обращалось в новую веру из старой, поэтому все они были людьми учеными, ведь не такое это простое дело – получить сан служителя Дев Небесных. Но Свету требовалось все больше и больше сторонников, хранителей колдовских яиц, поэтому новых хейлигов стали набирать из числа истово верующих, обучать на скорую руку и облачать в рясу даже без письменного экзамена по богословию. Какой уж тут экзамен – читать-то умели не все.

Хейлиг Лиадор оказался из их числа. Совсем недавно он был зажиточным свиноводом по имени Михай Зепп, но его любимая племенная свинья Дора вдруг принесла удивительный приплод: девять чисто белых поросят с красными глазками, все как на подбор свинки, и все благополучно выжили, ни одна не околела. Михай Зепп углядел в том знамение свыше, передал хозяйство сыновьям и подался в храм. Служил, правда, плохо, потому как был косноязычен и слегка заикался, но нашлось и для него богоугодное дело – колдунов по дорогам ловить. Только они почему-то не попадались – перевелись, что ли, совсем?..

Выдающаяся ученость молодого странника так умилила бывшего свиновода, что он в душевном порыве снял с себя белую с золотом мантию и отдал удивительному юноше, хотя сам остался в одном полосатом исподнем, над которым безбожники-ифийцы тут же принялись насмехаться.

Не избежал насмешек и хейлиг Мельхиор, потому что новое одеяние висело на хрупком юноше как простыня, троих таких можно было завернуть.

– Ничего, – сказал Йорген. – Так даже лучше. Ты у нас станешь служить образцом самоотречения во славу Дев Небесных. Показывать будем: вот каким был человек и каким стал, отдавая всего себя служению.

– Ваша милость, грешно так говорить, ведь это ложь, – простонал Хенсхен. Можно подумать, все остальное в излагаемой ими истории о яйцах и разбойниках было чистой правдой!

– Ничего, мне можно иной раз соврать, – утешил ланцтрегер. – Я совсем недавно был темной тварью, какой с меня спрос?

Постепенно они все-таки приоделись на деньги, которые Йоргену удалось сохранить, – разбойники разбойниками, а ходить по миру совсем уж оборванцами не хотелось. Купили, что нашлось во встречных селах, – не по чинам, конечно, зато по размеру и новое. Больше дорожным стражникам не в чем было их упрекнуть.

…Повод для упреков нашелся у Кальпурция: ах, зачем друг Йорген потратился на этих безобразных кнехтских кляч с отвислым брюхом и хвостами, подвязанными узлом?! Уж лучше всю жизнь ходить пешком, чем сесть верхом на это, с позволения сказать, животное, по сравнению с которым мохнатая кривоногая фельзендалка смотрится гартским скакуном. Это же позор лошадиного рода, а не кони! Неужели Йорген сам не видит?

За ланцтрегера ему ответил Легивар:

– Кони как кони, бывает и хуже. Главное, не пешком ползти. Кучу времени потеряли в Зиппле – надо наверстывать. Вот вернешься в свою благословенную Силонию – покупай хоть фельзендалок, хоть гартцев, хоть небесных единорогов с золотыми копытцами. А пока оставь свои высокородные замашки и научись довольствоваться малым.

Кальпурций хотел ответить резко, но подумал и не стал. Хоть и был бакалавр дурно воспитан и нрав имел скверный, но на этот раз он, пожалуй, был прав. Отчасти прав. Потому что представить себе еще худших коней Кальпурций не мог – воображения не хватало.

К слову, кони оказались не столь уж плохи. При всей своей неказистости они отличались выносливостью, умели, как ни странно, ходить под седлом и были достаточно резвы. Расстояние, отделявшее наших путников от Мольца, стало сокращаться быстрее.

– Ах, друг мой, – начал Йорген патетически, – я должен признаться тебе в УЖАСНОМ!