Свет и тьма, или Поэма о трех девицах

А то губу-то раскатила!

Богатой стала! Фу ты! Ну, ты!

Я за границей отдыхаю.

Шофер катает персональный

На фитнес, в модные салоны,

По вечерам же рестораны,

В которых за один лишь вечер

Спускаешь столько, что доярке

Не заработать даже за год.

Да! Сумочка немного весит.

И на автобусе доедешь.

С души как будто бы свалился

Тяжелый камень. Улыбаясь,

Она идет по тротуару.

Одета просто, но со вкусом.

Уже живот чуть-чуть заметен.

И смотрят встречные мужчины

Так плотоядно на нее.

Глава тридцать пятая

ВЕРА. ПОРА РОЖАТЬ

Видно жизнь хорошая

У сельчанок здешних!

Вечером на лавочке

Сядут, как наседки,

Языками чешут,

Семечки клюют.

Все узнаешь новости

Местные от кумушек.

Сны свои расскажут,

Телесериалы,

Даже о политике

Порой поговорят.

А представьте в городе:

Все по норам спрячутся,

Никакого дела

До соседей нет.

Всё в деревне общее.

Есть и злопыхатели.

Люди всё же разные.

Что тут говорить!

— Ой! Смотрите «скорая»!

А к кому торопится?

Ой! Смотрите к Веркину

Дому. Значит, срок

Подошел. И точно

Варя вышла с Веркою.

Вот! Дождалась внуков!

— Нынче это быстро.

И без всякой свадьбы.

Сколько одиночек

Развелось у нас!

С мужиками туго.

Всё, что поприличней

По рукам прибрали,

И остались только

Алкаши одни.

«Скорая» рванула.

Помахали Верке.

— Ну, иди, Варвара!

Что там расскажи!

Варе уж за сорок,

Темная, худая,

Мужиков, конечно,

Уже не привлечет.

Села на скамейку.

— Вот такое дело!

Увезли в роддом.

А давно ли Верка

Бегала соплюхой,

С куклами играла.

Время как летит!

— Это точно, Варя, -

Ей кивают бабы.

— И сама недавно

Молодой была.

— Ой, да я-то ладно!

Мне чего ведь надо:

Лишь бы только Верке

Было хорошо.

Внуку или внучке

Крепкого здоровья,

Чтоб нужды не знали

И как люди жили.

— Это так! — вздохнули.

— Время птицей мчится.

Не успеешь глянуть,

Жизнь уже прошла.

Глава тридцать шестая

ЛЮБА И САША

С неба яблоко упало.

Надкуси, мой дорогой!

Надкусил, как на мадонну,

Смотрит, затаив дыханье.

И три самых главных слова

Он сказать сейчас ей хочет,

Но никак не наберется

Духу, чтобы ей сказать.

И в глаза глядеть не может.

Лишь украдкой, как воришка,

И уверен, если глянет

Он сейчас в ее глаза,

Сразу всё понятно станет,

Не нужны слова любые,

Ведь глаза соврать не могут,

Даже если врут уста.

— Поздно, Саша.

Со скамейки

Поднялась устало Люба.

— Знаешь, в общежитье строго.

Комендантский час у нас.

Опоздаешь, комендантша

Докладную сразу пишет

И инспектору по кадрам

Отдает ее она.

Та еще суровей будет,

Пропесочит, отругает,

Пригрозит: «При повторенье

Сразу вылетишь, как пробка!»

— Понимаю, — молвил Саша.

— Провожу тебя? Не против?

Я-то комнату снимаю.

Хоть во сколько приходи!

— Я бы тоже. Только деньги

Посылаю я в деревню.

Моя мама — инвалидка.

Подрастает младший брат.

— Понимаю! Понимаю!

Молча он шагает рядом…

За руку не смеет даже

Взять. Вздыхает и молчит.

— Ну, пришли! — сказала Люба.

— До свидания!

— До завтра!

— До свидания! А знаешь,

Я хотел тебе сказать.

Я живу один в квартире.

Комната с перегородкой.

И в двухкомнатной квартире,

Получается, живу.

Мне две комнаты не надо.

И одной вполне хватает.

Может быть, вторую, Люба,

Ты займешь? Там есть кровать,

Шифоньер и телевизор.

Кухня есть и ванна с душем.

Вот такое, значит, дело.

Тут же Саша напугался,

Побледнел, застыл на месте.

— Нет! Ты только не подумай,

Что я что-нибудь чего-то.

Даже в мыслях нет такого,

То есть я, наверно, зря

С этим глупым предложеньем.

Не подумал. Глупость брякнул.

Если я тебя обидел,

Ты прости меня. Я глупый.

И не знаю, как я должен

С девушкою говорить.

Люба тихо засмеялась,

Рот ладошкой прикрывая,

И глаза ее смеются.

— Я уверена, что нынче

Нет таких, как ты, — сказала.

— Ты, как будто, Александр,

Из далеких лет явился.

— Да мне тоже говорили.

Я какой-то малахольный

И совсем несовременный,

Что таких, как я, клюют

Все, кому не лень… Конечно,

Мямля я и трус, наверно.

И тебе со мною скучно.

Я же серый, не умею

Пошутить, развеселить.

— Это что еще такое?

Может быть, сейчас заплачешь?

Ты прекрасный, смелый, умный,

Просто ты себя не знаешь, -

Так сказала громко Люба,

Каблучком сердито топнув.

И за шею обхватила,

И на цыпочки привстала,

В струнку вытянулась Люба

И его поцеловала.

Он еще поверить в это

Не успел — ее уж нет.

Только стук дверей услышал.

Может, всё ему приснилось?

Нет! Совсем и не приснилось.

Всё случилось в самом деле.

Он бы в пляс сейчас пустился,

Если бы умел плясать.

Он по городу ночному

До глубокой ночи бродит.

Улыбается прохожим.

Те спешат в недоуменье.

Может, это псих какой-то.

Разве можно улыбаться

Незнакомым просто так?

Жизнь прекрасна. Он так счастлив.

Эх, запеть бы! Но сдержался.

«Люба! Любочка! Голубка!

Как же я люблю тебя!

Нет тебя на свете лучше!

Красивей ты всех красавиц!

Счастлив я!»

Он засмеялся.

Вот и дом, где он живет.

Глава тридцать седьмая

НАДЯ В РАЙЦЕНТРЕ

Пока весенний колокольный звон

Разносится по городу кругами,

Почувствовала Надя, что в душе

Какой-то перелом произошел

Она сейчас совсем уже не та.

Какая-то уверенность и мудрость

В ней поселились.

Сейчас другой родился человек.

Автовокзал… Народу же! На митинг

Попробуй столько собери людей!

«Ну, вот считай, что я почти что дома!»

— Надежда! Ты ли это?

Обернулась.

Пред ней Марина

С сумкой вот такущей!