Сверхдержава

Татьяна беззвучно брыкала ногами. Шрайнер знал, что она не могла вцепиться зубами в его ладонь или ударить его кулаком - просто не могла. Эти люди были искусственно лишены возможности защищаться. Но она имела возможность закричать, позвать на помощь. Более того, Шрайнер не сомневался, что девушка сделает это. Она должна была сделать это, по всей открывающейся ему логике.

Мопед тихо прошелестел мимо. Девушка молчала.

Шрайнер отпустил руки. Таня издала непонятный звук - то ли всхлипнула, то ли судорожно вздохнула. Медленно приняла сидячее положение. На сиденье осталась лежать пара клипсов?коммуникаторов, отлепившихся от ее уха.

Шрайнер выползал долго. Непонятно было, как он, с его почти негнущейся ногой, вообще умудрился так быстро втиснуться в это узкое пространство. Он цеплялся руками за панель приборов, за ручки, скрипел зубами. И неожиданно увидел перед своим носом узкую ладошку, протянутую Таней. Шрайнер схватил руку девушки, она потянула его с неожиданной силой, выдернула так резко, что он взвыл?таки от боли и приземлился на кресло. Корчился минуту, держась руками за колено, пока не отпустило.

– Поехали, - сказал он. - Отвезите меня в гостиницу, и простите меня, что я… так вас…

Татьяна взялась за руль, вывернула на дорогу резким движением, с ходу влетела в средний ряд, подрезав несколько машин. Пожалуй, ее поведение было слишком раздраженным для человека, который старается выглядеть спокойным.

– Вы совсем больной человек, - громко произнесла Таня. Непонятно, к чему это относилось - к ноге Шрайнера или к его психическому здоровью. Вероятно, и к тому и к другому. - Почему вы не вылечитесь, Рихард? Вы же профессор, состоятельный человек! Вам нужно купить российский медицинский полис, приехать в хорошую российскую клинику и полностью вылечиться. Неужели вам нравится чувствовать себя неполноценным?

– Это вы неполноценные! - огрызнулся Шрайнер. - Вы не способны сопротивляться даже таким инвалидам, как я! Они же сделали вас совершенно беззащитными! Как барашков! Как они сделали вас такими? Как?!

– Кто - «они»? Я ничего не понимаю! Вы что, преступник, Рихард? Почему вы совершаете такие странные поступки? Почему по вашим следам идет милиция?

– Просто я - иностранец, - тихо сказал Шрайнер. - Иностранец, черт подери. Чужой. И мне должно уделяться пристальное внимание. Вот милиция и присматривает за мной. Все иностранцы в вашей стране находятся под надзором. Вы об этом не знаете?

– Какая чушь! - Таня рассмеялась, тряхнула головой. - Это у вас там так считают, за границей? Происки российских спецслужб и так далее? Я уже слышала всю эту чушь! Вы даже представления не имеете, сколько у нас в России иностранцев! Из любых стран! Из бедных стран и, как вы их называете, «развитых». Если за каждым иностранцем вести надзор, придется задействовать половину страны.

Значит, я - не каждый! - упрямо заявил Рихард. - Я тот самый особый иностранец, к которому должен быть приставлен надзор. Да что я говорю? Собственно, его уже приставили. Вот вы, Таня, разве вы - не особая форма надзора?

– Я смотрела много ваших зарубежных фильмов, - сказала Татьяна, глядя прямо на дорогу. - Так вот, уважаемый профессор, если бы кто?нибудь из ваших мужчин сказал бы такое какой?нибудь из ваших девушек, он непременно получил бы от нее пощечину. Говоря по?русски, по морде. То, что вы сказали, - оскорбительно, герр Шрайнер!

– Ну так дайте мне по морде!

– Не могу! - сказала Татьяна с некоторым отчаянием. - Очень хочется, но не могу!

– Сочувствую. - Шрайнер откинулся назад в кресле, достал сигарету. - Объясните тогда мне, старому ослу, зачем человеку, хорошо знающему русский язык, не раз бывавшему в Москве, гид?переводчик?! Я ничего не имею против вас, Танечка. Вы мне даже нравитесь! Но вы представить себе не можете, как нелепо для европейского, привыкшего к свободе человека все время находиться в обществе специально приставленной особы…

Таня затормозила настолько резко, насколько это возможно было сделать на эмобиле, снабженном системой плавного торможения. Профессор едва не ткнулся лбом в стекло, выронил сигарету.

– Это я - особа?! - прошипела Татьяна, как разъяренная кобра. Шрайнер не верил своим ушам. Истинная, неподдельная, плохо контролируемая ярость звучала в ее голосе! - Вы что, полагаете, что мне доставляет огромное удовольствие таскаться летом по Москве с иностранцем - вместо того, чтобы проводить время в свое удовольствие на даче? Вы сами виноваты - указали в анкетах, что вы профессор и едете сюда с научными целями! Естественно, у нас решили, что вы крайне важная персона и вам требуется сопровождающий! Нет бы написали, что вы обычный человек и едете развлекаться, фотографировать сибирскую тайгу и пить посольскую водку. Никто бы на вас и внимания не обратил!

– Я вообще не профессор! - заорал Шрайнер. - Я учитель, простой учитель!

– Так вы еще и обманщик?

– Никого я не обманывал. Я учитель. Во всех ваших чертовых анкетах я так и написал! Но кто?то там из ваших наверху решил возвести меня в ранг профессора. С этого вся чертовщина и началась! Ну что я могу поделать?