Сверхдержава

– Не знаю, милый Лисенок. Не знаю. И даже не могу рассчитывать на лучшее. Я только хочу, чтобы ты осталась в живых. Ты выживешь, Лиза? Пообещай мне, что выживешь! Пожалуйста…

Лиза подняла свое исцарапанное, но все равно красивое лицо и улыбнулась.

– Обещаю, - сказала она.

* * *

Целые сутки удалось им просидеть в этом убежище. Бесконечно длинные сутки, состоящие из растянутых минут, заполненных невыносимым ожиданием облавы. Жалкие, короткие сутки торопливо доживаемого счастья. Неположенного счастья, украденного у судьбы.

Салем грохотал по коридору, обвешанный оружием с ног до головы. Топал ботинками по полу так, что доски подпрыгивали и жалобно визжали ржавыми гвоздями. «Тревога!» - орал Салем. «Облава!» - ревел он. «Всем уходить!» - трубил вояка Салем и распахивал двери старого заброшенного общежития одну за другой. Люди, скрывавшиеся в этом здании, уже собрались в конце коридора, и теперь Крюгер помогал им организованно спуститься в прямоугольное отверстие подвала. Подвал был соединен с подземными коридорами. Люди снова уходили в подполье, и никто не знал - надолго ли?

Салем остановился и задумчиво почесал сигаретную пачку, изображенную на его черепе. Он собрал здесь всех. Почти всех. Бессонов умер еще вчера, так и не пришел в сознание. Слава Богу, хоть похоронить его успели - во дворе, конечно, не на кладбище. Отмучался старик. Может быть, это и к лучшему - погибнуть от пули, а не от рака. Салем хорошо запомнил место, где Люк нашел свой последний приют. Дай Бог, будет когда?нибудь нормальная жизнь и в этой сумасшедшей стране. Поставит тогда Петя Стороженко здесь памятник. Самый лучший свой памятник…

Двоих людей, естественно, не хватает. Где эти влюбленные голубки - Николай и Лизка? Нашли время… Черт возьми, да где их комната?то? Ага. Похоже, здесь.

Салем распахнул дверь, хотел было заорать, облаять за разгильдяйство и вдруг встал, застыл молча. Странная нежность смягчила его квадратное лицо, и губы дрогнули едва заметно. Лиза спала на кровати, сбросив с себя во сне одеяло. Его сестричка, которой он лично дал прозвище Лисенок еще двадцать лет назад, его любимая маленькая девочка, которой он заменил и мать и отца, которую воспитывал и вытягивал из всяких неприятностей. Она лежала, обняв рукой человека, который пришел в их город и за несколько дней разрушил их обычную жизнь. Она обняла этого человека, положила голову ему на грудь, закинула на него свою гладкую голую ножку. Сколько раз сам Салем так спал с Лизой? Сколько раз…

Несколько лет они спали в одной кровати. Это было давно, когда он только что вытащил ее из очумевшей Сибири - несчастную испуганную девочку, родители которой умерли на ее глазах. Она боялась тогда жить, боялась есть, боялась дня и ночи, и особенно ночи, когда кошмары приходили в ее сны. Каждую ночь она выпрыгивала из своей постели, выбегала из своей комнаты и забиралась к нему под одеяло, прижималась к нему дрожащим телом, обнимала и засыпала. Можно ли это было назвать интимными отношениями? Нет. Она была его сестрой - просто сестрой. Порою он пытался прогнать ее обратно в свою постель, пытался убедить ее, что она уже большая, а он - взрослый дяденька и имеет право на личную жизнь. Она соглашалась, кивала, и все равно ночью оказывалась под его одеялом. Иногда какая?нибудь из девушек Салема засиживалась вечером слишком долго и оставалась ночевать у него, занималась с ним любовью и засыпала в его сильных объятиях. А утром Салем все равно просыпался в большой компании - его девушка с одной стороны и Лизка с другой. Он знал, что Лисенок сонно стоит за дверью и ждет, когда он сделает со своей девушкой все, что положено, и заснет, чтобы нырнуть к нему под одеяло. На девушек Салема такая утренняя компания производила большое впечатление. Некоторые из них называли Салема извращенцем и закатывали ему скандалы, но он не обижался на них. Другие, наоборот, приходили в восторг и предлагали заняться любовью втроем - такие получали пинка и вылетали из Салемового дома. Все это закончилось однажды само собой. Когда Лизе стукнуло семнадцать лет, Салема в первый раз послали в командировку. Он страшно переживал за Лизу всю неделю, не находил себе места. Но когда он вернулся домой глубокой ночью, то обнаружил, что Лизка мирно спит в своей постели, обняв огромную розовую подушку, утащенную с кровати Салема. С тех пор Лиза больше ни разу не приходила к нему ночью. Розовая подушка навсегда осталась у нее, а Салем купил себе новую - маленькую и жесткую, как пенопластовый кирпич.