Сверхдержава

Из руки полумеха со щелчком выдвинулся никелированный ствол. Салем выхватил из карманов пистолеты. Время растянулось, замедлилось для Краева, растворилось в грохоте выстрелов. Ему показалось даже, что он видит пулю - медную, с острым носиком, вырывающуюся из ствола дьявольского оружия киборга в алом венчике раскаленных пороховых газов. Но еще быстрее две пули, выпущенные сразу из двух пистолетов Салема, воткнулись в лоб полумеха, разнесли его на розовые обломки черепа и кровавые ошметки мозгов. Полумех падал - медленно, невыносимо медленно, но Краев следил уже не за ним. Он видел, как копы нажимают на спусковые крючки и синие электроразряды летят вслед тонкой черной Диане, мчащейся огромными прыжками, почти висящей в воздухе; как молнии почти вонзаются в ее спину и все?таки не долетают, запаздывают на долю секунды. Он видел, как Салем прыгает вбок и катится по земле, а фонтанчики пыли от вонзающихся в землю пуль торят за ним свою смертельную дорожку. А еще он видел сразу трех Лиз - трех лисят?близнецов, спасающихся от охотников, совершающих совершенно одинаковые движения, но бегущих в разные стороны. Три Чингиса поднялись с земли в полный рост, выросли прямо перед полицейскими. Один из копов с криком выпустил разряд в крайнего из метисов, ломаная искра прошла через призрак и растворилась в пространстве. Средний из Чингисов, настоящий Чингис, ударил его локтем в грудь, ударил второго копа ногой в живот. Зеленые фигуры разлетелись, как сломанные манекены. Но последний оставшийся на ногах коп успел. Успел, гад. Направил шокер на Чингиса, выдавшего свое истинное местоположение, и продырявил его в упор. Пробил молнией бедного Чингиса насквозь. Чингис рухнул на спину, как поверженный колосс. Повязка на его голове обуглилась, губы растянулись в неподвижной ужасной гримасе. Кровь сварилась, свернулась в мертвых глазницах.

Николай бросил взгляд вперед. Улица была пустынна. Ни Дианы, ни Салема. Ни Лизы. Милого его Лисенка.

– Спасибо тебе, Чингис, - прошептал Николай, кусая губы. - Ты всегда брал главный удар на себя. Спасибо, брат. Прости…

* * *

Вот Краев и совершил очередной круг в своей жизни. Вернулся в Москву. В гостиницу - в тот самый номер, в котором провалялся несколько дней в бреду. Теперь ему казалось, что он снова бредит. Не мог он поверить, что все это - реальность. Эта прилизанная Москва, эти холодные улыбки на красивых лицах правильных людей. Не хотел он такой Москвы! Он вернулся, чтобы найти свою Россию. И он нашел ее - в чумной зоне. Эта была не та Россия, из которой он уезжал, но это была его Россия! И он снова хотел туда. Хотел немедленно. И ничего не мог сделать.

Он все еще надеялся на хорошее развитие событий. Остался идеалистом, как всегда. Лежал на диване, дул спирт из плоской фляжки, которую прихватил с собой из зоны (его даже не обыскали!), и надеялся. Изо всех сил старался надеяться. Думал о том, что сейчас придет Давила, дорогой Давила, единственный родной человек в этой чуждой столице, и Краев сразу же объяснит ему все, и Илюха конечно же сразу все поймет, и позвонит куда надо, и решит все вопросы, и Краев поедет завтра - да нет, почему завтра, прямо сегодня - в зону, и найдет там своего Лисенка, и обнимет ее, и останется с ней навсегда.

Вечерело. Спирт кончился, но так и не подействовал, зараза. Краев томился, бродил по номеру, бредил. Подергал ручку двери - заперто. Попробовал окна - не открываются. Выбить стекло? Не выбьется, готов ручаться. Да и что толку бить - прыгать потом с пятнадцатого этажа? «Дудки, не дождетесь моей смертушки. Мне теперь есть за что цепляться, я только начал жить. Обложили меня, легавые? Заперли волка в клетке? Я уйду. Дайте только слабину - и уйду. Всегда уходил…»

Щелчок двери. Кто?то идет. Илюха?!

Краев бросился в прихожую, но улыбнуться не успел. Нечему тут было улыбаться. Трое серьезных людей в штатском. «Особая тройка»? Судить, приговорить и тут же привести в исполнение. Знаем, было уже такое. Было. И деда моего так, и братьев деда. Всех перестреляли, суки. «Именем трудового народа…» «Именем бараньего народа…» Какая мне разница? Судите!»

– Николай Николаевич? - Самый старший, лет под пятьдесят, слегка нагнул голову - сверху вниз, слева направо. Жест профессиональной учтивости. Мол, все про вас знаем, всю подноготную. Даже имя?отчество.

– Так точно.

– Краев? - Еще один вопросительный кивок.

– Он самый.

– Он же Шрайнер?

Рихард Иоганн Шрайнер, если быть точным.

– Он же Сергей Иванович Перевозов?

– Вот это вы зря. - Краев помахал ладонями, как бы прикрываясь от возможного правового произвола. - Шрайнер - это такая же официальная фамилия, как и Краев. Можете удостовериться в моей дипломатической карте. А Перевозов… Это так, случайность. Ошибка. Недоразумение, можно сказать.

– Случайность? - Человек выпятил нижнюю губу. - Случайность… Ну что ж, пройдемте.

Он жестом указал на комнату. Не дожидаясь Краева, прошел сам и сел на стул. Положил локти на стол. Вынул зеленую дипломатическую карту Краева и положил ее перед собой.