7 января Ленин составил «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира», в которых были обоснованы главные принципы советской внешней политики. «Положение дел с социалистической революцией в России должно быть положено в основу всякого определения международных задач нашей Советской власти…» — писал Ленин. В этом и заключалась мудрая позиция Ленина, к которой с самого начала безоговорочно присоединился Свердлов.
Исходя из анализа соотношения классовых сил в России, состояния армии, задач укрепления Советской власти, а также международной обстановки, Ленин сделал вывод о необходимости немедленного заключения мира с Германией. Державы Антанты отвергли предложения Советской республики о всеобщем мире. Выход оставался только один — необходимо было пойти на сепаратный мир. «Заключая сепаратный мир, — писал Ленин, — мы в наибольшей,
8 января ЦК собрал совещание с участием большевиков — делегатов III съезда Советов. На совещании были обсуждены «Тезисы» Ленина. Большинство участников совещания, на котором присутствовали 63 партийных работниц оказалось не подготовленным к принятию ленинских тезисов. Все еще были сильны иллюзии, вызванные триумфальным шествием Советской власти, быстрыми победами над внутренней контрреволюцией. Трудно было реально мыслящему Свердлову слушать откровения «левых»: «германский солдат не пойдет в наступление… Германская армия технически не может наступать: зима, дорог нет…» А еще горше, когда святые слова о готовности умереть за революцию звучат безответственно, бездумно: «Погибнем с честью и с высоко поднятым знаменем…»[77].
32 участника совещания высказались за лозунг «революционной войны», выдвинутый антиленинской группой «левых коммунистов» во главе с Бухариным, 16 человек — за линию Троцкого, предложившего объявить состояние войны прекращенным, но мира не подписывать.
15 участников совещания поддержали позицию Ленина.
Вот как описывает этот момент Крупская: «Ильич кончал заключительное слово, на него устремлены были враждебные взгляды товарищей. Ильич излагал свою точку зрения, явно потеряв всякую надежду убедить присутствующих. И сейчас слышится мне, каким безмерно усталым и горьким тоном он мне сказал, окончив доклад: „Ну, что же, пойдем!“ Совещанием 8 января открылся один из самых трудных, самых драматических этапов истории революции.»
Свердлов был среди тех ленинцев, которые не поддались чувству, не дали эмоциям торжествовать над разумом. Грабительские условия мира, навязываемые германской военщиной Советской республике, были жестоким оскорблением революционной гордости людей, победивших буржуазию в собственной стране. Сказывалось также опьянение успехами триумфального шествия Советской власти. Волна возмущения и гнева прокатилась по республике. «Левые коммунисты» и троцкисты пытались использовать эти патриотические чувства в своих целях.
III съезд Советов предоставил широкие полномочия Советскому правительству по вопросу о мире. Съезд не вынес никаких категорических решений, которые могли бы связать правительство в его политике завоевания мира. Съезд провозгласил перед лицом всего мира стремление народов России к немедленному прекращению войны и поручил советской делегации отстаивать принципы мира на основе программы Октябрьской революции.
Между тем группа «левых коммунистов» — Бухарин, Ломов, Пятаков, Крестинский и другие — направила в ЦК заявление с протестом против широких полномочий Совета Народных Комиссаров по вопросу о заключении мира и с требованием немедленного созыва партийной конференции. С таким же требованием выступили Исполнительная комиссия ПК, Московское областное бюро и группа работников Уральского областного комитета партии. «Левые» надеялись на конференции получить большинство и навязать партии свою авантюристскую политику.
Вопрос о конференции обсуждался на заседании ЦК 19 января. Ленин решительно отвел все выпады против постановления III съезда Советов о мире, выпады, которые были направлены прежде всего против Центрального Комитета партии большевиков. С горькой иронией Ленин советовал сторонникам «революционной войны» съездить на фронт и там убедиться воочию в полной невозможности ведения войны. Ленин решительно выступил против созыва конференции, так как постановления конференции но могут быть обязательными для ЦК.
Сложившаяся обстановка угрожала расколом. Против Ленина выступил Бухарин. На словах он был против раскола, но, по сути, все его поведение было направлено на раскол. Он требовал созыва конференции, ссылался на партийный опыт, когда в случаях возникновения разногласий созывались партийные конференции.