Свечная башня

Оказалось, что она не ошиблась. В небольшой заметке под фотоснимком говорилось о визите графини Горисветовой на Чернокаменский железоделательный завод. Из той же заметки Мирослава выяснила, что безвкусно одетый мужчина – это городской голова, а юноша – один из воспитанников графини Леонид Ступин. Больше из заметки Мирослава не узнала ничего полезного, но следующий номер «Ведомостей» изучала с максимальным вниманием. Там тоже нашлась коротенькая заметка, уже безо всяких фотоснимков. Пропустить ее можно было запросто, Мирославе просто повезло. В заметке сообщалось, что визит графини Горисветовой продолжается, что, даже занимаясь вопросами бизнеса, она не забывает о главной своей миссии – просвещении и благотворительности. Журналист, написавший заметку, несомненно, благоволил высоковельможной гостье и был любителем высокопарностей. Потому что дальше следовало буквально следующее: «Обаяние и напористость несравненной Агнии смягчили даже самые черствые сердца. Она добилась встречи с самим мастером Бергом, человеком столь же загадочным, сколь и своеобразным».

Мирослава откинулась на спинку дивана. Бинго! Вот она и нашла еще одну связь между Бергом и Агнией!

Дальше в заметке сообщалось о том, что графиня Горисветова уговорила-таки чернокаменского затворника дать несколько уроков своему воспитаннику Леониду Ступину. Более того, после общения с юношей Берг согласился в ближайшие же дни посетить приют для одаренных сироток.

Мирослава прикрыла глаза, давая им отдохнуть. Отдохнуть не получилось, в мозг словно буром ввинчивался как-то тихий, но назойливый звук. Ей понадобилось время, чтобы понять, что это журчание воды. Еще больше времени ей понадобилось на то, чтобы сбросить с себя оцепенение и встать с дивана. На все остальное требовалось уже не время, а решительность, потому что звук доносился из ванной. Несколько долгих мгновений Мирослава простояла перед закрытой дверью, а потом толкнула ее с отчаянной решительностью…

Внутри горели свечи. Множество восковых свечей освещали мягким, мерцающим светом до краев наполненную ванну. Мирослава всхлипнула, прижалась враз взмокшей спиной к дверному косяку. Вот как он выглядит – настоящий ступор. Это когда ни туда дороги, ни обратно. Только и остается стоять, глотать ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Вот из этой воды, на поверхности которой закручивается маленький водоворот. По часовой стрелке закручивается. А рука уже сама тянется к волосам, чтобы проверить, не вздыбились ли. Они вздыбились… Натянулись с такой силой, что больно коже.

Отступить бы. Всего-то и нужно сделать несколько шагов назад, а она делает несколько шагов вперед, к ванне на курьих лапах, в которой извиваются серебряные змеи. Извиваются, шипят…

А вот и руки… Скрюченные пальцы, длинные когти. Отталкивают змей, вцепляются за борта ванны, которая уже не ванна, а огромный ведьмин котел. И ведьма в нем – в этом котле, вслед за слепыми змеями она пытается выбраться на поверхность. В этот мир выбраться.

Выбралась… Словно выросла из воды. Словно сама мгновения назад была водой, а теперь стала ведьмой, уродливой старухой со змеями вместо кос и черными дырами вместо глаз. Из этих дыр на Мирославу смотрит бездна. Смотрит и улыбается, скалится острыми зубами.

И Мирослава пятится, пятится, поскальзывается на залитом ледяной водой полу, пытается ползти. А ведьма уже близко, так близко, что слепые змеи, свитые из седых волос, уже касаются Мирославиных щек раздвоенными языками. Они касаются, а Мирослава закрывает лицо руками и кричит. В голос орет от ужаса…

– …Эй! – говорит ведьма, а змеи уже вцепились Мирославе в плечи и трясут. – Эй, что с тобой? Ты снова зомбовеешь, детка?

Нет, это не ведьма, ведьмы так не умеют, нет в их лексиконе таких словечек. Такое словечко есть в лексиконе только одного человека. Вопрос – что он делает в ее ванной?!

Мирослава открыла глаза. Орать и отбиваться она перестала за пару секунд до того. А еще за секунду уже знала, что увидит.

Она снова была перед Свечной башней. Сидела на сырой земле, обхватив виски руками. Слава богу, не в пижаме и не босая. Слава богу, за плечи ее трясла не выбравшаяся из ее ванной ведьма, а Фрост. Он тряс и одновременно всматривался в ее лицо, наверное, искал следы зомбовения. Интересно, нашел?

Мирослава оттолкнула его руки, пригладила волосы. Они были растрепаны, но, кажется, не вздыбились. Все эти мысли были такие глупые и сумасшедшие, что она хихикнула. Получилось по-идиотски глупо, как и положено сумасшедшей.

А Фрост ее ударил. Влепил оплеуху. Совсем легонько, но голова все равно откинулась назад, а смех застрял в горле.

– Прости, – сказал он виновато и, подхватив Мирославу под мышки, поставил на ноги. – По-другому ты в себя не приходила.

– А ты пробовал? – спросила она, пошатываясь, как пьяная. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться в его косуху. Он не возражал, одной рукой обнял ее за плечи, второй зачем-то ощупал затылок.

– Я пробовал, – сказал деловым тоном. – Ты орала и брыкалась.

– Что ты делаешь?

– Здесь?

– С моей головой.