Свеча Хрофта

— Нет, — торопливо заверила волшебница. — Я здесь совсем недавно. И, признаюсь, боялась тебя, поэтому и послала вперед твоих людей. К тому же кто-то должен был закрыть портал и спрятать наш след, иначе Повелитель Тьмы уже был бы здесь и не позволил тебе… попрощаться с ней.

— Готовьте костер, — проговорил Хрофт, стараясь не смотреть туда, где лежало на гнилом сене то, что осталось от внучки лекаря Ансельма.

Люди и гномы вышли, не решаясь даже перешептываться. И Старый Хрофт обратил полный ненависти взгляд на волшебницу.

— Зачем ты здесь? Зачем пытаешься помочь сейчас, когда мне не нужно твоей помощи? Или ты явилась порадоваться тому, что она мертва? — На последнем слове голос Хрофта дрогнул. Отец Дружин отвел взгляд, склонился, подцепил пальцем остывшую восковую массу. Остатки Свечи.

— Почему ты все еще жив? — спросила волшебница, не пожелав ответить на его вопросы. — Она все-таки ошиблась? Выбрала не ту свечку?

Сотканная из тумана приблизилась, попыталась коснуться призрачной рукой свечного огарка.

— Это та, — с горькой усмешкой ответил Хрофт.

— Тогда почему ты позволил ей догореть? Ты хотел умереть, Один, Владыка Асов?

Хрофт подбросил кусочек воска, смял его в пальцах, осыпая на землю восковые крошки.

— Я, признаюсь тебе, и сам не знал, что будет, если она догорит, — проговорил он тихо.

— Тогда почему ты не умер? — воскликнула его призрачная собеседница.

— Может, потому, что это свеча Жизни, а не Смерти. А может, потому что я уже умер здесь, в этом дрянном сарае, и стал кем-то вроде тебя, Сигрлинн.

Она отпрянула, заслонив лицо рукавом. И Отец Дружин понял, что наконец назвал гостью по имени. И только сейчас осознал, что с самой первой встречи с ней догадался, кто она, но что-то словно не позволяло вспомнить, выговорить, соединить воедино все черточки и приметы.

— Сигрлинн? — переспросила сотканная из тумана. — Так ее звали?

Хрофт ошеломленно смотрел на волшебницу. И не мог понять, как он только что мог допустить мысль, что она — дух Сигрлинн. Стройный стан расплылся, струящиеся по плечам бледные локоны превратились в клочковатые обрывки грозовых туч.

Дверь отворилась, и в проеме показались изумленные лица бритого паренька и одного из гномов. Но Отец Дружин не обратил на них внимания. Он смотрел на то, как менялись очертания той, что принесла ему столько бед.

— Она была волшебницей, — задумчиво, как будто не замечая перемен в своем облике, проговорила Безымянная. — Я помню ее. Помню, как она умирала. Скажи ему, что она любила его. И даже в огне думала лишь о нем, о том, как защитить его. Как давно она умерла?

— Прошло больше десяти лет, — ответил Хрофт, отступая к двери. «Свят, спаси», — пробормотал за его плечом парнишка.

— Давно. — Призрачная гостья грустно покачала бесформенной копной волос, больше похожих на сизые хлопья тумана в лощине. — И я была ею? Я передала Познавшему Тьму ее слова?

— Нет, — отозвался Хрофт, — ты не могла приблизиться к нему. Но защищала его как могла.

— Я должна сказать ему, — встрепенулось уже совершенно потерявшее форму облачное создание, которое теперь трудно было назвать женщиной.

— Я передам, — отозвался Отец Дружин. Он больше не чувствовал злости или ярости. Несчастное существо, скованное странными узами долга, перестало быть опасным. Вместе с обликом Сигрлинн оно утратило и ее способности. И то, что сейчас повисло облаком в самом центре шаткой хижины, не сумело бы сплести даже самого простенького заклинания.

— Ты скажешь Хедину? — переспросило оно другим, тихим и шелестящим голосом, на концах фразы переходившим в стрекотание сверчка, так что разобрать последнее слово было довольно трудно. — Ты расскажешь ему, как она любила его? И простила его? И просила прощения?

Старый Хрофт кивнул.

— Значит, я свободна? — прошелестело облако. — Свободна?

Старый Хрофт снова кивнул, отпуская странную пленницу. И она тотчас растаяла.

— Моренка-помощница, чтоб меня… — ошарашенно пробормотал парень, что как вкопанный стоял рядом с Хрофтом.

— Кто? — переспросил Владыка Асгарда. Он никогда в своей долгой, очень долгой жизни не встречал подобного существа и был поражен, что какой-то смертный чужак знает странную туманную гостью по имени.

— Моренка, Белая сестрица, — пояснил тот, словно это могло все прояснить. — Бабка говорила, она к тем приходит, кому смерть несвоевременная суждена, а дело осталось несделанное. Все чаще Моренку о мести просят. Потому и называют «Моренка-душегубка», но бабка запрещала так говорить, мол, прогневаться может. И удавит. А если ее о чем добром попросить, так она не упокоится, пока не выполнит. И все это время душу мертвого словно бы с собой носит, его словами говорит, его жизнь припоминает.