Свартхевди - северянин

       - Пятеро еще, - он ухмыльнулся разбитыми губами, едва восстановив дыхание после очередного тумака - И они скоро будут здесь. Мы метки оставляли, как след твой взяли, от берега, когда ты из реки вылез. Поймают тебя, Конь, в кисель тебя замесим... Я с удовольствием на твоей смазливой морде попрыгаю...

       Нда. Пятеро. И все сюда явятся - я тропу натоптал будь здоров, да еще и эти уроды путь отметили.

       - Кто эти пятеро?

       - Друзья моего отца! Грим Безземельный, Хрюм Бородатая Секира, Соти Окорок, Халли Весло, - тут он снова ухмыльнулся - и Хакон Гудллейвссон.

       Погано.

       Хакон - младший брат Синфьотли. Тоже более лесной житель, чем пенитель сельдевых троп, очень хитрый и осторожный человек, вдобавок здорово владеет луком. На редкость злопамятный человек сам по себе, а я еще и убил его брата...

       Валить отсюда надо. Ноги в руки - и валить. Мне и так люто повезло, что первыми на мой след вышли Финнсоны и Синфьотли - два тупых дренга и лишь один опытный хирдман, и того я отправил в гости к Хель еще на подходах. Остальные пятеро - мужи тертые, бывалые. Их я так легко не возьму.

       Чтобы эти два красавца, как освободятся, не попытались рвануть за мной, дабы свершить праведную месть и вернуться с победой, я стянул с обоих братьев сапоги, и не поленился дойти до края острова, где и утопил обе пары обуви в глубоком бочаге. Босиком не больно побегают! После чего воткнул в ствол дерева рядом с руками постепенно приходящего в себя Квиста нож Скафти: как оклемается - перепилит ремень. Оно, конечно, неправильно, оставлять врагам лазейку, но... Земляки же. А я сегодня уже забрал жизнь одного, и не стоит губить остальных. Иногда надо поделиться удачей, и отданное прирастет с достатком.

       И вообще, у меня доброе сердце.

       С тем и оставил братцев - ошалело мотавшего головой Квиста и злобно матерящего меня Скафти - одних.

       Проходя через полянку, по которой мы топтались с Квистом, я остановился поправить несколько потяжелевший мешок: рыба в нем весила не так и много, но вот меч и фляги добавили несколько фунтов. Когда же снял мешок, чтобы перевязать привязанные к нему секиру и щит - глаза зацепились за странный предмет, выглядывающий из-под сбитой нашими ногами лесной подстилки. Крест с набалдашником и какой-то купол рядышком - слишком правильные очертания для ветки или корня заставили остановиться на этих предметах мой взгляд.

       Я осторожно потянул предмет на себя - рукоять меча! Лезвие совершенно сгнило, а вот рукоять целая, надо же...

       И не купол рядом, а череп. Старый, явно не один десяток лет тут лежит. Я пошевелил рукой чуть ниже: а вот и грудная клетка, на костях которой еще сохранились почти полностью сожранные ржавчиной остатки кольчуги. И цепочка, похоже, золотая?

       Я осторожно потянул за нее, и извлек на свет какую-то висюльку. Обтер ее рукавом - на моей ладони лежал амулет в форме листа неизвестного мне дерева, выполненный с великим искусством.

       Определенно, настолько красивых вещей я в руках еще не держал: с потрясающей детализацией неведомый мастер изобразил каждую жилку и каждый зубчик листочка, и если не обращать внимание на твердость и холодную тяжесть металла, то листик можно было бы принять за настоящий. У меня не поднялась рука положить находку обратно. Да и ни к чему, думаю, воину на том свете украшения. Вот меч - другое дело, пускай от него и осталась лишь рукоять.

       Оружие воину всегда к месту.

       - Мир праху твоему, путник, - обратился я к останкам со всей вежливостью - Прости, что потревожил твой сон, не держи зла!

       Нехорошо тревожить покой мертвых, они могут и обидеться, поэтому я не поленился срезать добрый кусок дерна, и наскоро накрыть прах покойного, раз уж нет времени вырыть ему могилу или сжечь останки, в уплату за вещицу, взятую у него.

       Закинув амулет в карман, я, наконец, пристроил снаряжение на спине так, как надо, и, подняв слегу, снова двинулся в уже начинающие меня утомлять топи. До заката еще далеко, и я смогу пройти еще немало, жаль, ночевать придется в болоте.

       Находка мне понравилась сильно, хоть я всегда был равнодушен к украшениям и драгоценным безделушкам. Но хорошо ли я поступил, забрав ее у покойника? Вроде попросил, а вроде и украл... Сомнения меня одолевают: ведь не сам я сразил этого бедолагу, и не воинская то добыча - значит вор. Хотя, что-то мне подсказывает, не зря я это сделал...

       Нет, конечно, брага забвения, которой потчуют людей в Хелльхейме или Валхалле избавит умершего от дум о земной жизни, но мало ли? Вдруг на кого не подействует?

       А то слыхал я, про вернувшихся с того света, дабы покарать осквернителей могил, слыхал. Да что уж там, историю Дольфа Жадного я и сам помню, хоть и мелкий был тогда, годков пять или шесть мне было, когда тот за неуемное свое хапужество жизнью расплатился.