Суженый Марии

После обеда и беседы хозяева вместе с гостями отправились на вечернюю службу в церковь Дмитрия Солунского при Михайловском монастыре. Для семьи Клинцов это был особый храм. И не только потому, что мозаичная икона Дмитрия Солунского чем-то напоминала Дмитрия Клинца. С именем этого святого были связаны смертельно опасные, но счастливо окончившиеся приключения, которые Дмитрию, Калистрату и Никифору довелось пережить в славном городе Солуни. Когда Мария, еще в детстве, впервые услышала рассказ о тех давних событиях, то взволнованно спросила: «Неужто нельзя было уберечься от таких страшных напастей?» И отец с ласковой улыбкой ответил: «А может быть, дочка, без этих напастей не было бы и счастья. Наверное, мир так устроен, что за счастье надо платить и бороться». И Анна, взглянув на Дмитрия, кивнула и улыбнулась.

Истина о том, что за счастье надо платить, что путь к нему лежит через страдания и борьбу, надолго запала в юную душу Марии.

На вечерне девушка незаметно посматривала по сторонам. Ей почему-то очень хотелось еще раз увидеть тех красивых греков, что смутили ее сегодня своими взглядами и разговорами. Но их здесь не было. Скорей всего, они ходили на службу в Софийский собор или в церковь Георгия Победоносца. Зато, оглянувшись, Мария с некоторой досадой натолкнулась на преданные голубые глаза Рагуйла. Неподалеку от молодого эмальера топталась Янка – подруга детства, которую Мария старалась незаметно свести с Рагуйлом.

После службы Дмитрий и Анна договорились с Васильком и его сыном, что назавтра те покажут новгородским гостям жилище старой ворожеи. Мария, любившая все новое и таинственное, просилась тоже пойти в лес и посмотреть на колдунью, но родители строго-настрого запретили ей даже думать об этом.

Впрочем, поддерживая надежду в душах новгородских друзей, Анна и Дмитрий с грустью сознавали тщетность этой надежды. Ребенок, который был для родителей единственным и незаменимым, давно уже затерялся среди множества тех маленьких и взрослых русичей, что становятся невольниками в чужих краях. Толпами уводят их в плен половцы и другие кочевники, а иногда и сами русские князья во время своих бесконечных усобиц. Найти пленников очень сложно: слишком обширны просторы работорговли. Рынки Кафы, Константинополя, Праги, Багдада и Александрии славятся живым товаром из Руси. Юные и красивые девушки попадают в гаремы восточных владык, женщины постарше – в ткацкие мастерские, мужчины – на галеры и каторжные работы; из мальчиков выращивают солдат для султанского войска или гаремных сторожей. Коротка жизнь раба; но даже те, кто доживает до зрелого возраста, почти всегда теряют свое имя и память о родных корнях – особенно если были увезены на чужбину в детстве. Когда-то маленького Андрея тоже едва не украли кочевые разбойники; Анна с Дмитрием хорошо помнили пережитый ужас и всей душой сострадали своим новгородским друзьям.

…Скоро день склонился к закату, в доме зажгли свечи. Ольга, вздохнув, ушла из родительского дома в мужний. Фотий шагал за ней следом, как страж. Константин и Евдокия, уложив детей, отправились на свою половину.

Мария обычно легко засыпала с вечера, но в этот раз сон к ней не шел. Промаявшись чуть ли не до полуночи, она тихо вышла из горенки, решив спуститься в сени и там поискать в кладовой молока и меда, от которых будто бы сон улучшается. Но, проходя мимо крытой галереи второго этажа, она услышала тихие голоса матери и новгородской гостьи и невольно приостановилась, уловив в разговоре свое имя.

– Да, Маруся у нас красавица и умница, – говорила Анна. – Но только слишком уж пылкая у нее натура. От Дмитрия многое взяла. Была бы парнем, как Андрей, – это бы куда ни шло. Парень всегда найдет, где свою необузданность применить. А девушкам, при нашем строгом воспитании, при установленных обычаях, трудно приходится, если у них горячая кровь. Вижу, что Маруся иногда мается, сама не поймет, чего ей надо. А замуж идти не хочет. Говорит, что не встретила покуда своего суженого. Я уж не знаю, чем ее и занять. Были бы времена поспокойней, отвезла бы я нашу Марийку куда-нибудь в селение, где простор. Она бы там на лошадях скакала, на лодках плавала. А в девичьем тереме ей тесно. Рукоделие она не любит, к хозяйству особого рвения не имеет. В городе ей только одно занятие по сердцу – книги читать и с учеными монахами беседовать. Ну где, скажи, для этакой девицы найдешь подходящего мужа? А принуждать ее мы не хотим. Довольно с нас Ольгиной печали. Пусть хоть Маруся все делает по велению сердца.

– А если она за иноземца захочет замуж? Неужто согласишься? – спросила Лидия.

– Соглашусь. И Дмитрия постараюсь убедить. Конечно, трудно будет ее от себя отпускать, в чужие края отдавать. Но ведь главное для нас – это Марусино счастье.