Суть островá

Приехали. Отделение как отделение, не мало я таких повидал, в одном обезьяннике даже заночевать довелось. Но это было еще до армии, в далекой юности, за драку и нетрезвое поведение в общественном месте. Драка была, отрицать не стану: мы с с Риверой и Натом латиносов каких-то у дискотеки метелили, но пьяным я не был, ни в одном глазу. Все равно записали дебош и нетрезвость какой-то там степени. Мерзавцы, что взять… Но пьяным я, все-таки, не бываю, потому что у меня против опьянения два эффективнейших средства: крепкая голова и низкий порог нормы — не более пятидесяти спиртовых граммов за случай употребления, В пересчете на стандартный коньяк, это будет чуть больше ста граммов; но я могу и пивка тяпнуть, и водочки, и вина — чего душа пожелает, однако — в общих пятидесятиграммовых «спиртовых» пределах, благо, с математическими подсчетами у меня вполне хорошо. Уместно бы спросить — откуда же я знаю про крепкую голову, коли выше стопки не забираюсь? Увы, знаю. У нас в «спецморе» за три года так изгалялись, так нас выдрессировывали, что… Некоторым ребятам наутро после испытаний хоть бы что, а я только и успевал на толчок бегать блевать, в зеленом виде. Лучше кроссы бегать с полной выкладкой. Зато «под банкой» стоял лучше всех, до полулитра сознание держал. До спиртового полулитра, не коньячного. Зачем все это было нужно испытывать на нас — Бог и Командиры ведают, нам не докладывали.

Ненавижу пьяное состояние, а сухого шампанского вина — можно, по бокальчику с Шонной…

Заходим. Ну и запах в лягавках, такой специфический… Навевает компульсивное желание повернуться и бежать, прижав уши к спине.

— Лейтенант Палмер, слушаю вас.

— Добрый день. Я по звонку… — Мама дорогая! Я ведь этого «летеху» знаю… Вот это да, вот это мы с Карлом «напробивали инфы»… Карлу простительно… Да и мне, строго говоря, фамилия Палмер как-то сбоку, в Бабилоне десятки тысяч этих палмеров… Личное знакомство позволяет куда проще решать разные-всякие щекотливые проблемы и я в первый момент искренне обрадовался.

— Ого! — говорю. — Вот так встреча. Палмер, Санди Палмер!.. Смотрю, лейтенант слегка подрастерялся, не догоняет… Ну, я ему напомнил школу нашу, что мы в параллельных классах учились… Вспомнил, куда он денется. И, надо сказать, тоже обрадовался. И тоже в первый момент. А дальше нас обоих слегка проняло состояние взаимной неловкости: я за пьянчугу отца приехал хлопотать, а он — начальник, а может даже и замначальника обычного грязного районного оделения полиции, пьянчуг отлавливает… Так что нам с ним нет никакого смысла друг перед другом пыжиться, а надо без лишних формальностей восстановить и использовать былую дружбу. Дружбы как таковой не было, но мы никогда не враждовали, друг друга в лицо признали, на одних и тех же телок на танцах зарились… Да неужели не договоримся по-доброму?

Все вышло как по писаному, услуги Карла вовсе не понадобились и мы с Санди дружными кивками позволили ему смотаться по другим своим делам.

Отец выглядел ужасно: весь провонял черт знает чем, видно что побит, глаза пустые и почти мертвые… Это мой отец, весь в отрепьях, беззубый, седые лохмы клочьями. Немытый.

У них, в тридцать первом отделении, проблема наклюнулась: надо срочно искать виновных в «глухом» ограблении, срочно дело закрывать, чтобы районные показатели к празднику не полетели вниз; сроки жесткие, и фигурантов выбирать не приходится. Но, как я понимаю, «синяков» у них полно в округе, места бездефицитные, так что — заменят, без проблем.

Дружба дружбой, а Сэнди я все-таки сунул пятисотку, да патрульному сотнягу. Патрульному я мог бы и не давать, тем более, что этот шакал, похоже, бате моему приложил между рог, но.. Мало ли, что… Ну, на всякий случай. Пусть кто-то где-то из стражей порядка будет слегка прикормлен. Не он — другой бы ударил, все они одинаковые.

Распрощались мы с блюстителями закона и уличной нравственности, да и покинули помещение. Что делать дальше, Господи, Боже мой? Не очень-то я и рассчитываю на помощь Всевышнего, не сказать, чтобы и верил в него горячо, но вот — упоминаю всуе. Надо предка домой завезти, да отмыть, да переодеть, да покормить… Что я еще могу? Не у себя же поселять? Матушку мою Шонна уважает, хотя и без тепла в душе, а папашу — всегда терпеть не могла и никогда этого от меня не скрывала. Но здесь — особый случай, она меня должна понять, тем более, что все мое семейство сейчас вне дома, в гостях у ее родителей… Не будет он у нас жить, это не обсуждается, но завернуть домой к нам, просто навестить, никому не мешая… Короче, поехали, там разберемся.