Сущность

Объятый гневом, таким неистовым, что у него напрягся каждый мускул, Уэрта шагнул вперед и с яростным воплем рубанул по шее Гектора. Он был силен, его удар – сокрушителен, лезвие клинка остро, и все же ему не удалось отрубить голову Гектора сразу. Шпага застряла в шее солдата, и ему пришлось выдернуть ее, чтобы рубануть опять. На сей раз голова Гектора свесилась назад, все еще держась на тонкой полоске кожи и плоти. Однако еще один удар полностью отделил ее от тела, и она, упав на землю, один раз подпрыгнула, после чего тело также повалилось навзничь.

К этому моменту Фернандо уже упал – из-за раны в ноге или из-за вмешательства своего капитана, Мигель не знал. Но что он знал точно, так это то, что Фернандо должен был умереть, и когда солдат начал вставать, дважды быстро пронзил его клинком, оба раза воткнув шпагу ему в грудь. Солдат упал на спину, бездыханный, и, хотя он был уже мертв, Уэрта продолжил рубить его тело, отсекши сначала кисти и ступни, а потом и оставшиеся части рук и ног, пока тело Фернандо не превратилось в похожий на колоду окровавленный обрубок, окруженный кусками разрубленных конечностей.

Наконец Мигель остановился, тяжело дыша и вытирая лицо, хотя на его руке крови было еще больше, и он только ее размазал. Остальные солдаты смотрели на него с потрясением. С потрясением, но без неодобрения. Похоже, они были удивлены тем, что он сделал, но не осуждали, и, несмотря на то что видели, как он зверски зарубил их товарищей, несмотря на то что сам он понимал, что зашел слишком далеко и что то, что он натворил, было не только неправильно, но также и грешно и представляло собой абсолютное безумие, на их лицах отражалась безмятежность. Такая же, с которой они безучастно наблюдали за поединком двух своих собратьев.

Уэрта выронил шпагу и упал на колени, молитвенно сложив руки. Он погубил свою душу и знал, что погубил ее, но это не помешало ему со слезами на глазах молить Бога о прощении.

Его люди стояли, уставившись на него во все глаза.

Издалека, оттуда, куда возвратились остальные солдаты, до слуха Мигеля долетел уже знакомый звук, принесенный легким ночным ветерком.

Истошное ржание лошадей.

Глазами, которые щипало от слез, он посмотрел на небо. Звезды были не видны. Над головой была только кромешная чернота.

«Дикари были правы. Люди не должны жить в этом месте», – подумал Уэрта.

Никогда.

* * *

1777 год

За все это время они так и не построили церковь, и падре Хуарес был вне себя от гнева, когда въехал на своем коне в деревню. Он освятил для нее место еще пять лет назад, основав ее, чтобы, проходя через витражи, солнечные лучи обретали яркие цвета, свидетельствуя о славе Господней. Совершив обряд освящения, падре уехал в полной уверенности, что в его отсутствие оставшиеся в деревне испанцы употребят все средства, дабы подвигнуть здешних туземцев на возведение самого здания. Такая стратегия уже привела к завершению строительства трех из четырех церквей. И даже четвертая, находящаяся на неприветливой, унылой равнине, вдалеке от источников строительных материалов, была уже почти полностью построена.

Здесь же основанная им церковь не имела еще даже фундамента, а оставленные им в деревне солдаты и монахи по-прежнему жили в шатрах и кое-как выстроенных времянках среди примитивных хижин туземцев.

Его конь и другие лошади, повозки и вьючные животные с трудом продвигались по глубокой вязкой грязи, которая служила здесь улицей. Весть об их прибытии разлетелась быстро, и еще до того, как они достигли выстроенной на скорую руку времянки, которая должна была служить им жилищем, там уже в полуофициальном порядке собрались все здешние испанцы, чтобы приветствовать их. Сидя на коне, падре Хуарес обвел взглядом лица собравшихся.

– А где брат Франсиско? – спросил он.

Солдаты начали молча переглядываться, избегая смотреть ему в глаза, и никто из них ему так и не ответил.

– Где брат Франсиско? – повторил падре.

Вперед вышел Хасинто Паредес. Он командовал солдатами, оставленными в деревне, чтобы помогать монахам в их трудах по обращению туземцев в истинную веру.

– Брата Франсиско нет, – ответил он.

Падре Хуарес нахмурился.

– Что вы имеете в виду? Что значит – его нет?

– Пять дней назад, проснувшись, мы обнаружили, что брата Франсиско нет в его келье. Поначалу мы подумали, что он отправился на прогулку, дабы предаться размышлениям перед чтением молитв. Он уже уходил так несколько раз, однако раньше всегда кому-то говорил о своих намерениях. Но на сей раз он не вернулся ни к обеду, ни к вечеру. Мы звали его, обыскали окрестности деревни, но его нигде не было. Утром я возглавил поисковый отряд, мы обшарили всю эту дикую округу, и с тех пор на поиски брата Франсиско ежедневно выходят по меньшей мере двое моих солдат, но мы так и не смогли обнаружить ни его, ни его тела. – Военный развел руками, выражая тем самым свои растерянность и бессилие. – Он исчез.

Падре Хуарес спешился, и остальные члены отряда последовали его примеру.

– Это неприемлемо, – сказал падре.

– Прошу прощения, святой отец.