Суровая Сталь

 А затем он резким движением подхватил девушку, перекидывая ее через правое плечо. Стремительным шагом, словно София была пушинкой, Рустем поднялся по лестнице, свернул в коридор и с грохотом распахнул дверь в спальню. Грубо, он скинул девушку на кровать. София ойкнула, ударившись левой ногой о край тумбочки. Мужчина быстро стянул с себя футболку и, не давая девушке прийти в себя, навалился на нее, придавливая Софию к кровати.

Не деликатничая, Рустем, приподнявшись на миг, сорвал с девушки тонкую ткань платья, обнажая ее тело. София попыталась оттолкнуть мужчину, но тот, прижавшись к ней сильнее, впился в ее губы голодным, жестоким поцелуем. Его рот не источал ласки – он был жестким, ненасытным и беспощадным. Впрочем, как и руки Рустема, освободившие девушку от остатков платья и нижнего белья.

София, понимая, что сопротивляться бесполезно, замерла, позволяя мужчине сделать, что он так хотел.

- Я сделаю так, что ты забудешь имя Димы и всех, кто, возможно, был у тебя, - шепнул Рустем ей на ухо.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Рустем с глухим, довольным стоном скатился с Софии. Только тогда она открыла глаза, невидящим взглядом упираясь в высокий потолок. Мужчина, приподнявшись на локте, посмотрел на такое совершенное тело красавицы: высокая, полная грудь, женственный изгиб талии, округлые бедра и длинные, стройные ноги. Светлая, почти прозрачная, с проступающими под ней синими венками, кожа. Красива – от макушки до пяток.

- Я не понял, ты что – целка? – нарушая тишину грубым голосом, задал вопрос Рустем.

София медленно повернула в его сторону голову.  Девушка укоризненно посмотрела на мужчину. Его самодовольная улыбка начала пробуждать в груди красавицы еще тихую, но злость. София подтянула к себе одеяло, прикрывая свою наготу и лишая Рустема прекрасного зрелища.

- Выходит, что – да, - сдавленным голосом, отозвалась девушка.

- В смысле, выходит, что – да? – Рустем сел, совершенно не стыдясь своего обнаженного вида (в отличие от Софии – она тут же перевела взор на окно, за которым виднелось несколько звезд). – Гинеколог мне прямым текстом сказала, что видна частичная или, даже может, полная дефлорация девственной плевы. Термины, конечно, медицинские, но я уловил смысл. А тут – сюрприз. Ты что ж не сказала? Я постарался бы быть нежным.

Девушка вновь посмотрела на мужчину – ее глаза горели от боли. Рустем, на долю секунды, ощутил такое удушающее чувство вины, и оно усилилось, когда София ответила:

- Ты – нежным? – она покачала головой. – Ты на такое не способен, Рустем.

Мужчина проигнорировал ее замечание, вместо этого он повторил свой вопрос:

- Почему ты не сказала, что – девственница?

- Я не была уверена, вернее, даже думала, что – нет, - садясь в постели и морщась от ноющей боли внизу живота, ответила девушка.

- Как ТАКОЕ можно не знать! – усмехнувшись, сказал Рустем. – Ты вроде не слабоумная.

София задрожала от его грубости и пронзительного одиночества – она была столь уязвима и нелюбима, что те страхи, та боль и те демоны, что были спрятаны глубоко-глубоко в ее душе, всколыхнувшись, ожили и закричали. А с ними закричала и девушка:

- Мне было пять! – София разместилась на кровати уже по-другому: она встала на колени и сильнее прижала к своему дрожащему телу одеяло. Рустем нахмурился, наблюдая за этой картиной – ощущая в груди, как что-то в ожидании страшного признания, заледенело. Девушка продолжила, говоря громко, отрывисто, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы:

- Это был последний раз, когда я каталась на велосипеде, - она опустила голову, - у меня хорошо получалось, я гоняла на нем, как мальчишка, а затем случилось это.

София снова посмотрела на молчаливого Рустема, но она не видела его, потому что в эти секунды оказалась в своем несчастном детстве:

- Я налетела велосипедом на камень. Мне было очень больно, особенно внизу, между ног. Что-то мокрое было в моих трусиках, я так испугалась, думала, описалась от страха, прибежала домой, сказал маме. На нижнем белье была алая кровь. Мама, - девушка тяжело вздохнула, - отлупила меня и накричала, сказав, что вряд ли это понравится моему мужу. А затем, она рассмеялась, и сообщила, что так будет лучше, не будет так больно, как в первый раз, потому что, мой первый раз уже случился с велосипедом.

Рустем непроизвольно сжал ладони в кулаки, столь сильно, что вены под кожей вздулись. Но мужчина даже не заметил этого.

- София, - тихо начал он, - и все же, тебе стоило было сказать это мне, или хотя бы врачу.

- Я не могла! – снова крик. Девушка обхватила себя за подрагивающие плечи. – Мама сказала, что это постыдная тема, что об этом говорить не стоит. Никому. Никогда. Я с ней больше и не говорила об этом, а ты хочешь, чтобы я обсудила это с тобой – чужим человеком.