Суровая Сталь

Женщины ощутили угрозу, исходящую из обещания мужчины. Они разом умолкли, но уходить не торопились. Чего они ждали? Быть может, финальных слов Рустема? И он дал им их. Смерив парней и их матерей уничтожающим взглядом, мужчина холодно процедил:

- Оторвите их от своих титек, и отправьте в армию – может там, из них сделают мужиков!

Затем, властно взяв Софию за руку, Рустем направился к выходу.

- Погодите! – раздался позади мужской голос.

Рустем обернулся – к ним бежал Дмитрий.

- Чего тебе? – хмуря свои густые брови, злобно поинтересовался мужчина. Ему хотелось как можно скорее уехать, а этот парнишка отвлекал его от важного.

- Я просто хотел сказать, - Димка шумно выдохнул и остановился, восхищенно сверкая глазами, - это было круто!

- Ты закончил? – Рустем чуть сощурил глаза, впиваясь изучающим взором в молодое, воодушевленное лицо паренька. Стукнуть его тоже, что ли? Хотя нет, без причин мужчина этого не делал, но кулаки продолжали чесаться. Что-то рядом всхлипнуло: Рустем покосился и заметил, как София спешно стерла ладонью слезы со своих глаз.

- Не совсем, - Дима протянул руку для пожатий, и мужчина ответил на этот жест – сжимая ладонь парнишки в своей привычной манере – сильно, властно, почти до хруста костей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Берегите её, - негромко, но с чувством, произнес Дмитрий.

Рустем задержал на парне задумчивый взгляд, отдавая должное поступку Димы.

- Непременно, - мужчина улыбнулся и, уже не оглядываясь, направился вместе с притихшей Софией к выходу.

Она шла, ощущая на своей обнаженной спине теплый, ласковый взгляд. Хотела обернуться на прощание, но понимала – не стоит травить душу Диме, да и себе. Он был ее другом, и сегодня доказал это своим поступком. София была благодарна ему за это. И еще за годы их дружбы. Увы, как оказалось, дружбы между мужчиной и женщиной не существует – потому что, один всегда оказывается влюбленным.

Как доехали до дома, София совершенно не помнила – всю дорогу она проплакала. Больно было. Тоскливо. Жалко Димку. Жалко себя. И, чего уж таить, страшно. Кое-как доковыляв до двери (ноги не держали Софию), девушка, скинув босоножки, замерла у самого порога. А хотела – убежать, улететь, испариться.

Рустем запер дверь, снял обувь, аккуратно размещая ее на полке, затем посмотрел на Софию – та стояла, не двигаясь. Вся замерла, словно красивая статуя. Только вот по бледным щекам снова текли слезы. Всю дорогу  ревела – и вот опять принялась. А может, она и не переставала плакать?

- Поднимайся в спальню, я скоро присоединюсь к тебе, - Рустем холодно улыбнулся и собственническим жестом, как тогда, в магазине, провел ладонью по напрягшейся спине красавицы, - платье пока не снимай. Я сам сниму его с тебя.

София дернулась от его слов и перевела свой затуманенный от слез взгляд на Рустема – тот стоял, улыбаясь самой циничной улыбкой в мире. Он не выглядел как любящий мужчина, и уж, тем более, не был любимым мужчиной. Ни тепла, ни ласки, никаких чувств не увидела девушка в его золотисто-карих глазах.

И это безмерно напугало ее. В душе все похолодело. Руки-ноги  онемели и перестали ощущаться. София испуганно всхлипнула – и очередные горячие капли слез потекли по ее красивому, но такому несчастному лицу.

- Хватит уже плакать, - почти приказал мужчина.

- Я н-не могу, - прошептала девушка.

- Так все говорят, милая. Поверь – ты сможешь, - его рука поднялась наверх, мягко касаясь распущенных волос Софии.

- Я – не все, - содрогаясь всем телом, выдохнула девушка. – Я не хочу так. Я хочу по любви!

- Это с Димкой, что ли? – хватая за плечи Софию и разворачивая ее к себе, прорычал Рустем. Он уже устал ждать, устал от ее раздражающих слез.

- Оставь Димку в покое, - девушка посмотрела на мужчину горящим от боли, взглядом. – Он не такой, как ты.

- А какой же он? – угрожающе - спокойно поинтересовался Рустем.

И вот тут, вероятно, Софии стоило было проявить женскую мудрость – и промолчать. Но откуда этой мудрости взяться в 18 лет, да еще как ее применить, когда внутри все разрывает от боли и обиды?!

- Он – другой! Он защитил меня! Он хорошо относится ко мне! И для него я – не кукла, а живой человек! Не товар, не игрушка, а человек! А ты… - она шумно вздохнула, силясь подобрать слова. – Ты – бесчувственное чудовище.

Губы Рустема, как в замедленной пленке, изогнулись в акульей улыбке. Глаза же – вмиг потемнели, пугая своим странным, завораживающим оттенком: ушли золотистые тона, остались только насыщенно карие, близкие к чёрному цвету.

- Ты права, я – чудовище, - страшным шепотом, от которого по спине Софии побежали нервные мурашки, сказал мужчина.